свои стаи от жгучего могущества Ареса. Несмотря на истощение и изводящую боль в ноге, по которой вновь полноценно циркулировала кровь, любопытство Аминтаса было слишком велико.

— Почему ты все-таки пришла одна? — негромко спросил он. — Где остальные?

— Сейчас? — Напряженная до предела Лиса все еще ожидала нападения.

— Пожалуйста, мы можем позволить себе короткий разговор.

— После обвала горы отряд разделился на несколько групп и спешно спустился с вершины, следуя по пути разрушительного оползня. Мы не надеялись, что кто-то остался в живых, однако погибшими были найдены лишь Кадмус, Андонис и Джуд. Двое пропали без вести — Сетос и Вы. Солнце уходило все ниже, пропадая за горизонтом, а вместе с ним улетучивалась и надежда, что непревзойденный наварх все еще дышит. Аркас проявил инициативу и негласно взял ответственность за команду на себя, приказав возвращаться на пляж — утомленные и испуганные люди только и ждали повода, чтобы вновь оказаться в хотя бы мнимой безопасности. Их нельзя винить — жертвовать собой ради иллюзии и веры в лучшее неразумно.

— Однако ты здесь.

— У меня имелись личные причины.

— Которые спасли мне жизнь. Кали, ты уже во второй раз вытаскиваешь меня из лап смерти после того, как сама напросилась отправиться в это опасное путешествие. Вырисовывается пугающая закономерность. Ты скрываешь какую-то силу.

Лисица промолчала, улыбнувшись глубоко в душе.

— Этот проклятый остров меняет поведение людей, вытягивая наружу их отнюдь не самые приятные черты характера и сокровенные желания. — Ликайоса неожиданно потянуло на откровенность. — Я перестал быть уверенным в своих действиях и все чаще принимаю сомнительные, рисковые решения. Всему виной скрывающееся в пещере существо. Оно взывает к нам и будто о чем-то просит. Или, может, я свихнулся?

— Не знаю. — Девушка вдруг остановилась, опустив оружие и факел. — Разве что мы оба сошли с ума.

Она резко развернулась, и ее горячие губы прикоснулись к Амину, осуществив долгожданный поцелуй. Растерянный мужчина инстинктивно ответил взаимностью, отстранившись только через пару секунд и недоуменно посмотрев на подчиненную. Заметно покрасневшая даже при свете огня Метакса отвернулась и возобновила шаг.

Далее они шли безмолвно: она молчала, сгорая от стыда, а он пребывал в замешательстве, не справляясь с осознанием произошедшего. Его голова пошла кругом то ли от перенапряжения, то ли от поцелуя и более была не в состоянии сосредоточиться хоть на чем-то. Пока Лисица усердно смотрела по сторонам в ожидании угрозы и продолжала поджигать лес, пытаясь отвлечься от мыслей о своем внезапном порыве храбрости, взгляд наварха то и дело непроизвольно падал на изящные ноги и бедра впереди, заставляя его ужасно смущаться.

Воцарившаяся атмосфера неловкости сопровождала Смотрящих еще долго, ровно до того момента, пока удача не отвернулась от них, и на дороге не появились черные силуэты. Две грациозные крупные кошки скалились в готовности напасть, но никак не могли сделать первый шаг, страшась подпалить шерстку и вспыхнуть ярче леса. Аминтас сжал зубы и тихо заныл, принимая боевую стойку. Его левая нога уже вернула нормальный окрас, но совсем не уменьшилась в размерах — опухлость свидетельствовала о серьезной травме. Он продолжал опираться на палку, зная, что с нынешней маневренностью успеет нанести не больше двух ударов, в которые должен будет вложить всю имеющуюся у него мощь.

Калипсо предпринимала отчаянные попытки отпугнуть пантер, однако проголодавшиеся звери не намеревались отступать, и Ликайос заподозрил неладное. Люди ощетинились, полные решимости отражать нападение: одно из животных прыгнуло вперед, целясь острыми когтями в шею Лисе. Молниеносная реакция, блеск клинка и обагренная земля. Увидеть большего Амин не сумел, учуяв напряженное дыхание за спиной и полностью сконцентрировав внимание на прячущейся позади тени. Рывок из кустов сквозь стену огня остановил смертельный удар с полуоборота, пришедшийся кошке прямо в брюхо — из раны вывались потроха, а наварх взвыл от боли и потерял равновесие. Девушка хладнокровно проигнорировала крик и угрожающе ринулась на оставшуюся в одиночестве пантеру с окровавленным мечом, отогнав ее прочь.

— Я в порядке! — Аминтас успел подставить руку перед падением и уже поднимался на ноги. — Я сам!

Бросившаяся на помощь Кали ужаснулась.

— Да вы весь горите! Промокли до нитки! — Она притронулась к его лбу. — У вас жар!

— Ложь. — Бледное лицо и подрагивающая губа говорили сами за себя.

— Бросьте глупить, поберегите силы. Необходимо как можно скорее вернуться в лагерь!

— Веди, Калипсо. Теперь нас точно не тронут — найди дорогу к пляжу.

Последние мили дались мужчине сквозь пот и слезы. Несколько раз он спотыкался и валился наземь, вставая вновь лишь благодаря уговором Лисицы и ее потугам сдвинуть тяжелое тело с места. С каждым преодоленным ярдом Амину становилось все хуже: он перестал ориентироваться в пространстве и бредил, бормоча бессвязные фразы себе под нос. Прохладная вода из случайно найденной по дороге речушки немного привела наварха в чувства и позволила ему сполна утолить давно мучившую его жажду, но вскоре активно теряющий влагу организм вновь потребовал воды. Ослабевший Ликайос глубоко в душе мечтал лишь о своей опочивальне, полной тепла, пищи и вина, с сожалением осознавая, что на берегу не получит ничего из этого.

Время близилось к утру, когда два человека, наконец, спустились к морю и пошли вдоль пляжа, рассчитывая увидеть направляющуюся им навстречу команду. Багровое зарево от пожара и столпы дыма было видно на десятки миль вокруг — не заметить результат работы Метаксы казалось невозможным. Тем не менее лидер Смотрящих остался без какой-либо помощи, а на подходе к хорошо освещенному лагерю даже не услышал голосов подчиненных. Единственный изумленный возглас, который донесся до Аминтаса перед потерей сознания, издал дозорный, первым заметивший ковыляющие к нему навстречу фигуры.

Солон

Старик сидел на краббатионе, часто сжимая пальцы и зазря надеясь прийти в чувства: его голова шла кругом, тело болело после твердой постели и безумного побега из Физе, а в горле застрял ком, который без конца просился наружу. Солон очень не любил ездить верхом на коне, но ходить под парусом он ненавидел еще больше — всему виной морская болезнь, что мучила его каждый раз, стоило только кораблю оказаться в открытом море. Размер обещанного военного судна должен был превышать нынешнее торговое в три раза, благодаря чему оно легко сдюжило бы с волнами, однако реальность обошлась с советником жестоко, вынудив его страдать.

Каюта наварха представляла собой