Первыми пострадали родственники императора. Нерон их терпеть не мог: они вечно затевали какие-то интриги, склочничали, враждовали друг с другом и со всем миром. Нерон принялся уничтожать их по алфавитному списку, а напротив фамилий уничтоженных ставил пометку: «Перестал пребывать среди живых».

Вскоре репрессии обрушились на римскую знать. Император опубликовал списки неугодных ему людей, и за голову каждого из них назначил большую награду. По утрам к дворцу императора приходили теперь граждане с корзинами, в которых лежали отрезанные головы врагов Нерона. Палачи, лишившиеся заработка, недовольно ворчали, впрочем, император не оставлял их без работы.

Однажды на обычном утреннем выходе он заметил человека, который стоял в сторонке с недовольным и угрюмым видом.

– Кто это? И почему у него такое мрачное лицо? – поинтересовался Нерон.

– Это Пет Тразей. Он известен своим сумрачным нравом. Ничто в жизни его не радует, ничем он не доволен.

– Если ему не нравится жизнь, зачем ему жить? – спросил император.

И Пет Тразей был казнен за отсутствие жизнелюбия.

А христиан Нерон продолжал казнить за амбициозные претензии на обладание истиной и за неистовый фанатизм. Воспитанного на греческой культуре императора не трогали их полуграмотные проповеди; он не верил в их призывы к всеобщему братству, сочетающиеся с фанатичной борьбой против всех иных учений.

– Христиане опасны, – они хотят безраздельной власти над умами людей, и тогда… Я содрогаюсь, думая об этом. Единственное, что мне нравится в их учении, это утверждение о достижении вечного блаженства через страдание. Получается, что, уничтожая христиан, я открываю им дорогу к блаженству. Представляю, сколько благодарностей в мой адрес раздается на небесах! – говорил Нерон, назначая очередные казни.

Презирая всех и вся, император не скрывал этого. В былые времена он одевался в роскошные одежды, меняя их каждый день. Сейчас император постоянно ходил в одном и том же старом халате. В нем он посещал Сенат, принимал послов, выходил к народу и участвовал в праздниках.

Издеваясь над римлянами, Нерон приказал переименовать Рим в Неронполь, а месяц апрель, в котором родился император, в нероний, сказав при этом, что если в календаре есть Юлий и Август, то почему не быть Нерону?

Уязвленные поведением императора, римляне исподтишка ругали его, подбрасывали в императорскую канцелярию карикатуры на Нерона и пакостные стишки о нем. Но его не задевали эти выходки, – Нерона не могли задеть насмешки тех, кого он глубоко презирал.

Императора предупреждали о возможности бунта, говорили, что Нерон может потерять власть.

– Меня прокормит искусство, – усмехался в ответ Нерон.

* * *

И бунт, действительно, вспыхнул. Подняли его те богатые и знатные римляне, которых император не успел истребить. Они бежали в провинции империи, но и там не чувствовали себя в безопасности. От страха они начали действовать: ими был избран новый император, подкуплены войска. Восставшие легионы двинулись на Рим.

Нерон еще мог подавить мятеж, но для этого ему надо было стать таким императором, за которым пошли бы солдаты, которому подчинился бы народ, но Нерон не хотел следовать никаким правилам презираемого им людского общества. Несмотря на приближение мятежных легионов, император вел прежний образ жизни, – и тогда враги решили, что император не способен к сопротивлению, потому что слаб.

Когда войска подошли к Риму, в нем вспыхнуло восстание против Нерона. Осмелевшие сенаторы объявили Нерона врагом Отечества и народа, и даже личная охрана императора перешла на сторону восставших.

Только сейчас и только на мгновение Нерон испугался; он велел своим рабам оседлать лошадей, и бежал из города. Но дороги были уже перекрыты, и погоня по пятам преследовала свергнутого императора. Нерон, понимая, что смерть неизбежна, решил, что не доставит римлянам удовольствия судить и казнить его.

Остановившись посреди дороги, он взял нож у раба и примерился, чтобы нанести себе смертельный удар. Немногочисленная свита Нерона молчала; на лицах окружавших его людей он видел страх, тревогу, ожидание, но не сочувствие. Тогда он с силой ударил себя ножом, и упал на пыльную дорогу. Боль можно было терпеть, но Нерон надрывно застонал и изобразил невыносимое страдание. Вид умирающего императора, перепачканного кровью и пылью, был столь жалостен, что люди заплакали.

В серо-голубых глазах Нерона промелькнула обычная ирония:

– Какой великий актер умирает! – прохрипел он.

Толпа раздвинулась, и Нерон успел заметить чиновника, приехавшего арестовать его.

– Опоздали, – еле слышно произнес Нерон и ухмыльнулся.

Тело его забилось в агонии, и через несколько минут он умер.

* * *

По сведениям древнеримских историков, после смерти Нерона его имя с уважением вспоминалось в народе, и гробница этого императора всегда была украшена свежими цветами. За могилой Сенеки ухаживали лишь его родственники, да немногие почитатели иногда приходили туда.

Сноски

1

Полный текст этой легенды приводится Дж. Перкинсом в его рассказе «Белая Лилия». См. вторую часть данной книги. – Прим. ред.