колючего, резкого ветра. Трижды навстречу выскакивали посыльные группы казаков от генерала Несветаева. Станичники рассказывали: под Гюмри идут жесточайшие бои. Турки бешено атакуют и даже трижды врывались в город, но были отброшены гренадерами в контратаках. Боевого припаса практически не осталось, воюют в основном штыками. Войска изнурены и обессилены, но о сдаче или отходе не помышляют.

Колонна пошла дальше, и до Тимофея долетел разговор Огнева с Кравцовым.

– Конечно, как отступишь, пока ты в городе бьёшься, тут хоть какая-то защита от многочисленной османской конницы, – сетовал капитан. – На равнину выйдешь из-за стен, только и останется одно спасение от неё – это каре. А тут и пушки выкатят, пехота со всех сторон навалится, и всё, конец. Спешить, спешить нам надо.

Уже за сутки перед спуском в Ширакскую котловину очередные гонцы принесли тревожную весть. С юго-восточной стороны дальним дозором обнаружено шедшее в нашу сторону огромное персидское войско. Если у персов есть договорённость с турками о совместных действиях против русских – быть беде.

– Так перемирие же? – роптали у костров драгуны. – Как же так, ведь султан персидский с нашим амператором бумагу подписали и клятву хотя бы год не воевать друг против друга давали. Как же можно перемирие нарушать, если царская клятва дадена?

– Вот тебе и клятва, – хмыкнув, ответил Тимофей. – В этом мире, братцы, только сила – залог соблюдения всех договорённостей. Почувствуют соседи твою слабость, и плевать им на клятвы и на любые бумаги. Сейчас лучшие чернила на них – это кровь врага. Правильно, что господа офицеры нас гонят к Несветаеву, разобьём турок, глядишь, и персы вспять обратятся и про перемирие с клятвами вспомнят. А то ропщете тут, что тяжело вам. Что будет, если персы с турками объединятся?

– Не выстоять нам тогда, – заметил Кошелев. – Даже если и поспеем к Несветаеву. Чего уж там шесть тысяч изнурённые долгим переходом солдат с двумя огромными армиями смогут поделать? Только лишь чудо нас может спасти.

– Это точно, – подтвердил Тимофей. – Ну что, Федот Васильевич, поглядим рану, пока спокойно? И у Хребтова тоже.

– Да чего там глядеть? – сказал Кошелев. – Прошло всё уже, зарубцевалось. Перед уходом из Цалки лекаря поглядели, говорят, снимать можно скоро повязки.

– А мы всё-таки поменяем их, – не согласился с ветераном Тимофей. – Чтобы уж надёжно всё было и грязь не попала. Резцов Ванька! – крикнул он молодому драгуну. – Ту флягу мою особую принеси и чистого полотна из лекарской сумки. Макар, а ты дров в костёр подкинь и тоже подходи. Сейчас Васильевичу рану поправим, а потом и твою.

Пятого июня, вечером, русская конница спустилась с гор в протяжённую Ширакскую котловину и уже к полуночи была у Гюмри. Весь этот день турки предпринимали бешеные атаки с целью сломить сопротивление обессиленного отряда Несветаева. Но всё было напрасно, и подходивший с подкреплением Семён Андреевич Портнягин получил от него записку следующего содержания: «Крайне сожалею, что вы не подоспели к сегодняшнему делу. Я так сильно и со всех сторон атакован Юсуф-пашой, что бой продолжался с десяти часов утра до шести пополудни. Турки ворвались было в Гумры, но были выбиты оттуда штыками кавказских гренадер. Должен благодарить Всевышнего, который хранил меня, и за скоростью вам более писать не могу, я скажу только без лести, что Юсуф-паша в третий раз уже от меня со стыдом отступает – не моими распоряжениями, но угодно Всевышнему меня хранить».

Отбитые турки, видя, что к русским подошло подкрепление, оттянулись от Гюмри на правый берег реки Арпачай и расположились лагерем у селения Технис. Сюда же к ним прибыло и подкрепление из анатолийских войск, что увеличило потрёпанную сражением армию до двадцати пяти тысяч.

– Сегодня в дальний объезд окрестностей определены два взвода фланкёров от нашего и первого эскадрона, – объявил на утреннем построении Копорский. – Понимаю, что хорошо отдохнуть не удалось, но обстановка тревожная, братцы. Основное войско ещё с гор не спустилось, потому туркам нужно показывать нашу активность, чтобы они не решились сами пока никаких активных действий предпринимать. Скоро граф Гудович прибудет сюда и сам уже решит, как дальше войну вести.

Передовым дозором следовало отделение из первого эскадрона. За ним на отдалении в полверсты ехали остальные пять десятков всадников основного отряда.

Кони ещё не отдохнули после долгого перехода через горы, и штабс-капитан Кравцов выбрал для них самый щадящий аллюр. Объехали уже пару десятков вёрст указанного командованием участка. Противника не было, и драгуны расслабились.

– Ну вот, у Арпачай только оглядимся – и обратно в лагерь, – беседовали между собой следовавшие в голове колонны офицеры. – Не слыхать турок, наверное, до сераскира дошли вести о подходе графа Гудовича и он поспешил отойти к Карсской крепости.

Только недавно была остановка, где драгуны перекусили сухарями, запив их водой из ручья. Чувство голода прошло, солнышко припекало, и покачивавшийся в седле Тимофей впал в полудрёму. В сознании всплыли далёкие образы из прошлого, большая кафедра универа, освещённая бьющим в окно солнцем. Что-то рассказывает внизу у доски преподаватель, а перед ним рядом и чуть ниже сидит она, Настя, девочка с удивительно красивыми голубыми глазами и длинными светлыми волосами. Сейчас эти волосы распущены, они ниспадают волнами на плечи и спину и отливают на солнце золотом. Настя поправляет их и поворачивает голову…

– Колонна, стой! – резкий крик Кравцова вырвал сознание из сладких грёз. Спускаясь с ближайшего холма в сторону основного отряда, скакал передовой дозор.

Развернуть колонну и быть готовым к отходу или встретить неизвестную пока опасность готовым к бою? Решение нужно было принимать срочно.

– Отряд, спешиться! – скомандовал Кравцов. – Коноводам отвести коней на десяток шагов, остальным в две шеренги становись!

Вырвав из бушмата мушкет, Тимофей соскочил с Чайки и бросил повод подбежавшему Резцову. Сам забежал в вытягивавшуюся первую шеренгу и по привычке сразу сдёрнул с казённика кожаный чехол.

– Ту-урки! Турки близко! – донёсся крик от подскакивавшего дозора.

– Сколько их?! – крикнул Кравцов.

– Около сотни, должно быть! – осадив коня перед строем, ответил унтер. – Мы их первыми разглядели, они в нашу сторону через брод переходили.

– Господа офицеры, принимаем бой или отходим? – спросил командиров взводов штабс-капитан.

– Я за бой! – ответил Копорский.

– Бой! – произнёс подпоручик из первого эскадрона.

– Всех в строй! – рявкнул Кравцов. – При конях и пятерых хватит. Штыки на ружья надеть!

В это время на вершину холма выскочили первые всадники неприятеля. Немного замявшись, увидев в паре сотен шагов ощетинившийся штыками строй, они, издав воинственный клич, ринулись вперёд.

– К стрельбе готовьсь! – крикнул Кравцов. – Целься! Первая шеренга, огонь!

Около трёх десятков стволов громыхнули