Поэтому мама была счастлива с отцом — по крайней мере, так говорила она сама. По ее словам до замужества она была просто никем, серой мышью, пустым местом. А потом вдруг стала не просто кем-то — она гордо носила звание «жена». Аня поняла — счастливой маму делал не сам брак с отцом, а принадлежность к этому статусу. Теперь она могла ощущать себя кем-то, жизнь сразу наполнилась смыслом — выполнять требования мужа, готовить ему, убирать в его доме. А потом живот округлился, и через девять месяцев Тома получила новый статус, сверкающий новенькими боками, словно драгоценная игрушка — статус матери. Тома была на седьмом небе! Теперь она не просто не «никто», она дважды не «никто»!

С детства, если Ане что-то не нравилось и она плакала, мама говорила девочке: «Вот выйдешь замуж — и все у тебя сразу наладится!» Но Анна так никуда и не вышла. Может, поэтому все было настолько дерьмово?

Однажды мама застала Аню за селфхармом. Девочка только недавно открыла новый вид самоутверждения — резать себя, и сейчас она завороженно наблюдала за алыми капельками, которые, словно слезы, катились из свежего пореза. Мама тогда долго кричала.

«Ты пыталась покончить жизнь самоубийством? А ты подумала обо мне? Что сказали бы соседи? Мать довела?!»

Отцу тогда, конечно, ничего не сказали.

Квартира Виталика напоминала склеп, в котором вместо мумий фараонов хоронили носки — вокруг был бардак, свет едва пробивался сквозь зашторенные окна, а запах стоял такой, словно здесь действительно кто-то умер. Анна поморщилась.

— У меня дома еще никогда не была девушка, — покраснев, выдавил Виталик.

— И слава богу, — Анна быстро разулась. — Такой запах не каждая выдержит.

— Можно считать, что это свидание?

— Ты идиот? — Смолина тяжело посмотрела на него.

— У тебя был тяжелый день?

— Ты делаешь успехи, Виталик! С этого и нужно начинать разговор с девушкой. Смотрю, наше общение идет тебе на пользу, глядишь лет через десять ты решишься позвать кого-то на свидание, — Анна брезгливо оттолкнула ногой давно не стиранный носок, валяющиеся посреди комнаты. — Ну, или хотя бы приберешься в квартире.

— Я умгу в стагости девственником… — вздохнул Виталик.

— Ты умрешь гораздо раньше, если прямо сейчас не покажешь мне, что нашел.

Виталик вздохнул и пододвинул к компьютеру второй стул.

— Любуйся своим Светогожденным.

Виталик ткнул мышкой в фото, увеличив его на весь экран.

На экране появилось фото черноволосого бородатого старика в белых одеждах. Длинные волосы обрамляли умиротворенное лицо, по которому сложно было сказать сколько на самом деле лет его владельцу. Особенное внимание привлекали его странно полуприкрытые глаза.

— Он что — слепой?

— Вгожденная глаукома, левый глаз не видит, пгавый — наполовину.

— Имечко он, конечно, выбрал себе пафосно, — заметила Анна. — Откуда он вообще взялся?

— Пгиехал из какой-то захудалой кагельской дегевушки, — пояснил Виталик. — Пытался в Питеге поступить в истогический, но пговалился на вступительных. После этого уехал в Гималаи, учился в Индии и там обгел пгосветление — так пишут. Вегнувшись в Питег стал говогить, что хочет пгивести людей к пгосветлению.

Виталик принялся скролить мышкой страницы в интернете.

— Эй, жеребец, помедленнее!

— Тут ничего интегесного — куча статей и отзывов на газличных гесугсах о Светогожденном, и все исключительно положительные. Смотги, — он ткнул на фото, увеличив его на весь экран. На нем Светорожденный здоровался за руку с солидным мужчиной в костюме.

— Обалдеть, это же Селин! Как он добрался до губернатора?

— Это еще не все, — Виталик щелкал мышкой дальше. Одна за другой на экране появлялись фотографии Светорожденного в компании радостно улыбающихся людей в дорогих костюмах. Генеральный директор «ПетрозаводскСтрой», директор «РыбХоз», «Леса Карелии»…

— А это кто? — Анна ткнула пальцем в следующее фото.

— Судя по инфогмации из дагкнета — один из тех, кто отжал завод по пегеплавке металла у пгежнего владельца.

— Интересная компания!

— У него большие пгивелегии в Кагелии. Его тут любят, — Виталик открыл фото старого баннера, на котором было лицо Светорожденного и фраза «Голосуйте за свет!». — Он балотиговался в мегы гогода в девяносто седьмом.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Но на выбогах он пговалился. Потом долго тгебовал, чтобы его вегования пгизнали официально. Говогил, что гасшифговал послания Ностгадамуса, обещал конец света в 1999 году. Люди вегили, боялись. Но когда ничего не случилось — и его популягность упала. Сейчас он не часто появляется на публике, ведет затвогнический обгаз жизни, — Виталик покосился на Анну. — Ты точно думаешь, что это тот, кто тебе нужен?

Смолина сидела, вытаращив глаза. Все это звучало как абсолютный бред!

— Как это вообще возможно? Полуслепой парень из деревни говорит всем, что обрел просветление — и ему верят? Кто он такой, черт побери? Спаситель человечества?

— Именно так он себя и называет. Он утвегждает, что пгиведет людей к свету.

— Бред какой-то. Таким место в психбольнице, а не на ТВ! Как он смог убедить всех этих людей?

— Ну, по-сути ничего плохого он не делает. Путешествует по мигу с благотвогительными миссиями, восстанавливает леса Кагелии, помогает постгадавшим от гадиации.

— Радиации? — удивилась Смолина. — А это тут при чем?

— В пятидесятых годах на Ладоге пговодили ядегные испытания. До сих пог в некотогых местах повышенная гадиоагтивность, в окгестных дегевнях люди умигают от болезней — гак, тубегкулез, отек легких.

— И что, этот святой исцеляет раковых больных?

Виталик пожал плечами.

— Пишут, что он основал общину «Обитель Гассвета» на бегегу Ладоги, где лечит людей.

— Ну просто агнец божий! — Анна всмотрелась в фотографию Светорожденного. Может, он не тот, кто ей нужен? — И что, вся Карелия его боготворит?

— Почти. Я нашел одну обвинительную статью, но…

— И чего ты молчал?

Виталик пожал плечами.

— Всего одна статья какого-то жугналиста… К тому же стагая, ей больше тгех лет.

Холодок пробежал по позвоночнику Анны. Статье три года? Слишком много страшных событий случилось тогда. Виталик кликнул мышкой, и на мониторе появилась интернет-страница газеты «Слово Петрозаводска».