Шрифт:
Закладка:
— Ой, Зед, у меня даже мурашки побежали, — сказала Елизавета, показывая руки. — Ты распутал эту загадку!
— Это не значит, что мы теперь в безопасности, — сказал я. — Он все еще бродит по острову.
— Да, ты прав. Но я чувствую себя увереннее, ведь Солано — не Рэмбо какой-нибудь. Обычный старик.
— И именно поэтому, наверное, ничего пока не предпринял.
— То есть не напал на нас?
Я кивнул.
— Солано должен был понять, где мы прячемся. Это ведь его дом. Но, как ты заметила, он стар. Может, он еще способен незаметно подкрасться к кому-то вроде Мигеля и истыкать ему спину ножом, но нас слишком много, и он ничего не может с нами поделать.
— Ох, Зед, это такое облегчение! — Елизавета потянулась через стол и поцеловала меня в губы. Поцелуй длился слишком долго, чтобы его можно было счесть обычным жестом вроде поздравления с успешным раскрытием тайны. Впрочем, я не возражал. По правде говоря, я был словно наэлектризован, точно одна из танцевавших в небе молний ударила в мой затылок.
Потом ее губы приоткрылись. Мои — вслед за ними. Наши языки соприкоснулись…
Я отпрянул — измученный, сбитый с толку, сознающий свою вину.
Что за чертовщина творится?
Елизавета не отрывала от меня зеленых глазищ, мечущих искры. Лицо чуточку порозовело, но она явно ни в чем не раскаивалась. Этот поцелуй не терзал ее совесть.
И тогда я понял, что придется положить конец тому, что мы начали. То, что мы делали, не было правильным. Такое чувство, будто что-то не так. Зачем делать больно окружающим? Пите будет больно, да и Хесусу тоже. Вообще-то, плевать мне на чувства Хесуса. Но о Пите я переживал. И это было неправильно! Слишком уж рано. Как-никак, Елизавета была ее близкой подругой…
— О чем ты думаешь, Зед? — поинтересовалась Елизавета.
Тот же вопрос задавала мне и Пита, — когда, за пару часов до того, мы вместе сидели за дверью, на крыльце хижины.
Так хреново мне еще никогда не бывало.
— Нам не стоит… — Остаток фразы накрепко застрял у меня в горле.
— Что такое? — заволновалась Елизавета. Она перевела взгляд туда, куца смотрел и я, — на стол. Быстро поднялась на ноги. — Еще один скорпион? Где?
Я покачал головой, тоже вставая. Показал на стол.
— Вы куда-то убрали куклу, которая здесь лежала?
— Какую куклу?
Я прекрасно ее запомнил. Черные волосы с цитрусовым запахом, выкрашенные помадой губы, густые тени у глаз и платье, под которым могла скрываться прорезанная в промежности дыра.
— Раньше на этом столе была кукла, — объяснил я.
— Ну и что?
— Куда она подевалась?
Елизавета оглянулась по сторонам, обвела взглядом комнату.
— Да здесь везде куклы, куда ни глянь.
— Одна лежала прямо тут. Особенная кукла.
— Чем особенная, Зед?
— Она отличалась от прочих. Солано ее разодел и накрасил.
— Что?
Я отошел к концу стола, открыл обувную коробку и подтолкнул к Елизавете.
— Макияж…
— Я не помню, чтобы на столе лежали куклы, Зед.
— В тот первый раз, когда я заходил сюда, когда нашел Розу, было еще совсем светло. И первое, что я увидел, была эта кукла. Прямо здесь, — снова показал я рукой. — Ее кто-то трогал? Хесус или Нитро убрали ее куда-то?
— Нет же! — сказала Елизавета. — Никто к ней не прикасался. Не было никакой куклы, Зед. Я помню. Едва мы вошли, я сразу зажгла вон ту свечу…
Она указала на короткий подтаявший огарок на столешнице:
— Не было тут куклы.
— О какой кукле речь? — спросила Пита. Она стояла на пороге спальни Пеппера. Заговорив громче, мы разбудили ее — если она вообще спала, а не слушала нашу болтовню.
— Не помнишь, ты видела на этом столе какую-нибудь куклу? — спросил я у нее.
— Нет… — тряхнула головой Пита. — Не видела.
— Раньше она лежала прямо здесь, а теперь исчезла.
Дверь в хижину резко распахнулась, и Нитро, шатаясь, ввалился внутрь, разбрызгивая повсюду кровь.
6
Я в жизни своей не сталкивался с подобным зрелищем и буквально остолбенел от ужаса.
Глаза охваченного слепой паникой Нитро лезли из орбит, челюсть раскрыта в немом крике.
Обеими руками он держался за горло, пытаясь унять хлеставшую из раны кровь.
Он двинулся прямо ко мне, и на какой-то кошмарный миг мне почудилось, что он собирается напасть.
Нитро отпустил свое горло и обеими руками вцепился в мою безрукавку, с силой рванув к себе. Мощная струя крови из его яремной вены ударила меня в лицо — залила глаза, заполнила приоткрытый рот. Я ощутил на языке ее медный, солоновато-сладкий вкус.
Нитро упал на колени, дернув меня за собой. Отчаянно молотя конечностями, он был подобен утопающему в толще воды.
Я попытался отцепить его пальцы от своей безрукавки, но Нитро не собирался ее выпускать.
Пита и Елизавета визжали на два голоса. Мне хотелось велеть им заткнуться, но рот был полон теплой, вязкой крови, и я не мог говорить.
Нитро наверняка тоже кричал, но не было слышно ни звука. Его глотка была перерезана от уха до уха, голосовые связки разрублены вместе со всеми прочими жилами и трубками. При желании я мог бы заглянуть в разверстый зев его трахеи.
Растерянный, поддавшийся волне отвращения, я с силой оттолкнул от себя Нитро. Он отпустил меня и завалился на спину: руки судорожно скребут по доскам, широко разведенные ноги согнуты в коленях. Спазм агонии заставил Нитро дергаться так, словно его пинала невидимая толпа, но длилось это недолго. Тело обмякло, вытянулось и застыло без движения. Фонтанчики крови, бившей из горла, иссякли.
Его сердце перестало биться.
Нитро был мертв.
7
Мой паралич отступил. Я упал на колени рядом с телом Нитро и предпринял попытку искусственного дыхания, хотя уже знал, что это бесполезно. Его голова была лишь частично прикреплена к шее.
Кто-то возник за моей спиною; что-то говорил мне, стараясь оттащить назад. Это был Хесус. Он вернулся в хижину. Я смотрел на его лицо, не понимая: его губы шевелились, но из-за звона в ушах я ничего не слышал и лишь старался угадать, что он говорит. Елизавета и Пита стояли рядом, рыдая в объятиях друг у дружки. Их всхлипов мне тоже не было слышно. Заунывный гул затопил весь мой слух без остатка.
Неуклюже поднявшись на ноги, я побрел в угол, подальше от них. Чувство равновесия начинало мне изменять, и я оперся спиной о стену, выплевывая кровь изо рта, ожидая первых позывов к рвоте…
Черт возьми, что же могло случиться?
Нитро мертв…
