Шрифт:
Закладка:
* * *
— Мамочка! — дети прибегают поздороваться, я их обнимаю как будто мы не виделись месяц. У нас всегда так.
— Давайте я намажу вас кремом.
— Папочка уже намазал! — наперебой сообщают они и несутся обратно к воде.
Сажусь на шезлонг и достаю защитный крем. Когда он все успел, этот неугомонный папочка?
— Не хочешь поплавать? — раздается за спиной низкий голос, от какого я вздрагиваю и чуть не роняю тюбик.
— Нет, — мотаю головой, — не хочу.
— Пойдем, — Артем берет меня за руку. Тяну руку обратно.
— Я не умею.
— Хочешь, научу?..
Кажется у меня даже уши загораются. Хочется похлопать по ним и по щекам, но мешает Асадов, который держит мою руку, еще и поглаживает большим пальцем внутреннюю сторону ладони.
— Слишком много людей, Артем. И дети. Я буду только мешать.
Вот. Сказала. И даже голос не дрогнул.
— Тогда намажь мне спину кремом, — обходит он меня и садится на шезлонг, — я сам не достану.
Прямо передо мной оказывается широкая умопомрачительная спина с умопомрачительными рельефными мышцами. Сердце гулко громыхает в груди как набат. Странно, почему никто не оборачивается?
Выдавливаю на ладонь крем и медленно размазываю по загорелой коже. Боже, люди, спасите меня. Если я не скончаюсь от тахикардии, это будет большая удача.
— А теперь я… — поворачивается он ко мне с улыбкой. И какой улыбкой! Змею-искусителю крупно повезло, что наш прародитель Адам не был похож на Асадова. Чихать тогда хотела бы Ева на эти его яблоки.
Представляю, что его руки будут скользить по моему телу и в страхе отшатываюсь.
— Нет! Я сама!
— Но самой неудобно…
— Ничего, справлюсь. Я гибкая, — поспешно заверяю Артема, отбирая тюбик.
Он отдает его с явным сожалением, встает с шезлонга и идет к детям, нетерпеливо прыгающим у спуска в бассейн. А я перевожу дух. Но ненадолго.
На нее сразу все обращают внимание. Все присутствующие мужчины разом поворачивают головы, как будто это не головы, а стрелки компаса.
Севером для стрелок выступает Злата, которая легкой танцующей походкой идет по дорожке по направлению к бассейну. Резко сворачивает и подходит к соседнему шезлонгу, на котором лежит полотенце.
— Доброе утро! — ослепительно улыбается и садится на шезлонг.
И все хорошее настроение в момент улетучивается.
Глава 26
Я всегда считала, что люди имеют полное право распоряжаться собой как им вздумается. Особенно на отдыхе. Главное, чтобы это не наносило вред окружающим и не создавало им проблем.
Но те несколько скромных веревочек, которые опоясывают Злату, даже мое воображение и широта взглядов не позволяют назвать купальником. А Асадов еще стебался над моей креативностью!
Две малюсенькие ракушки, едва закрывающие соски — вот где настоящий креатив! Мне даже интересно, как дизайнер назвал свою коллекцию.
Я бы назвала «Потерпевшие кораблекрушение». Для усиления образа ей бы в волосы ракушек насовала, а еще якорь на шею.
И в воду. Чтоб аж круги по воде…
С трудом усмиряю буйную фантазию. Ну веревки и веревки, мне то что. Но о том, как они врезаются в разные части тела, думать больно. В целом было бы намного эстетичнее, если бы бывшая Асадова пришла совсем без купальника.
Тем временем Злата достает из объемной пляжной сумки защитный крем и неторопливо наносит на тело, поглаживая и растирая идеально гладкую кожу.
Женщины вокруг недовольно косятся, а мужчины демонстративно отворачиваются, при этом украдкой бросая красноречивые взгляды.
Меня же интересует только один мужчина. И как выясняется, Злату тоже. Слишком нетерпеливо она поглядывает в сторону Артема, который играет в воде с детьми.
Наконец ее терпение лопается, и она решительно направляется к бассейну. Перед лесенкой останавливается и перевязывает веревочку, которая служит плавками. Очень долго и старательно перевязывает, пока Асадов не подсаживает девочек и сам не выбирается из бассейна.
Поправляю солнцезащитные очки — в них удобнее наблюдать. Не так заметно, что я слежу не только за дочками, а и за реакцией их отца на бывшую любовницу.
Реакция приятна, признаюсь честно. Артем рассеянно скользит взглядом по нахально выпяченной заднице и отворачивается, чтобы помочь Марьяшке снять нарукавники для плавания. Собирает девочек и ведет к нашим шезлонгам.
Злата даже не пытается скрыть разочарование. Возмущенно передергивает плечами, хмыкает и спускается в бассейн.
Внезапно простреливает осознание: Артем видел ее тело без всяких веревок. И не только видел. И она тоже…
Ревность холодной змеей вползает в сердце. Стараюсь ее прогнать, подавить. Асадов мне никто, я не имею права ждать от него верности.
«Верность хранить не обещаю…»
Что ж, он по крайней мере пытался быть честным.
— Аленька, пойдем поплаваем, там мелко. Я буду тебя держать, — Артем садится перед шезлонгом на корточки и берет меня за руки.
Благодаря очкам я вижу, как перекашивает в бассейне Злату, и это тоже приятно. Самым правильным сейчас было бы его обнять, даже руки зудят, так хочется запустить их в густые волосы.
Но у меня не хватает смелости обнять Асадова. И чтобы он уходил не хочется. Если бы мы были одни…
— Нет, Артем, я уже говорила, здесь слишком много народу, — отнимаю руки и прячу за спину. Асадов разочарованно хмыкает, но с корточек не встает.
— А где дети? — вытягиваю шею, чтобы увидеть девочек, но из-за Артема ничего не видно.
— Играют, — он поднимается и остается стоять передо мной, полностью закрывая обзор.
А ведь у меня опыт. Я всегда знаю, когда мои дети играют, а когда нет. Потому что они никогда не играют МОЛЧА.
На уровне инстинктов я усвоила — если девочки притихли, значит готовится какой-то катаклизм. Каково же мое удивление, когда Артем отходит, и я вижу своих детей, которые на его шезлонге мирно играют…
Змеями.
* * *
Вздрагиваю, неверяще протираю глаза.
Показалось? Да нет, не показалось. В руках у моих девочек извиваются отвратительные гладкие пресмыкающиеся. Кровь стынет, внутренности леденеют от страха. Крик застревает в области гортани.
Потому что вместо меня уже кричит Злата.
И не просто кричит, а визжит, будто сотня поросят прищемили свои пятачки.
— Паук! Аааа! Спасите! Паук!
Она тычет пальцем на полотенце, лежащее на шезлонге. На крик оборачиваются мои девочки.
— Мафун! Он нашелся! — восклицает Маргаритка и вскакивает с шезлонга. — Папочка, подержи Рикки.
Она сует Артему гадкую извивающуюся змею, и он спокойно берет пресмыкающееся. Еще и наматывает на руку. Меня передергивает, а Маргоша подбегает к шезлонгу Златы и достает из полотенца огромного, на всю ее ладошку паука.
— Ты
