Отец какое-то время мешкал, затем холодно произнес, так и оставшись стоять ко мне спиной.

— Я это уже слышал.

— Но ты слышал не всю историю! Ты ведь даже не даешь возможности мне ее рассказать. Просто выслушай.

— Хорошо, — резко повернулся папа, — я выслушаю. Но если почувствую ложь, снова отведаешь силу моей ледяной магии.

На лице папы все еще оставалось явное недоверие, а взгляд был холодным и жестким. И все же он дал мне шанс, потому что в глубине души он наверняка надеялся, что ошибся.

И я начал рассказ с того рокового дня, когда все началось — когда отец подарил мне браслет, семейную реликвию, которая переходила от отца к сыну многие века, но не существует в этой реальности. Дальше поведал, что именно благодаря браслету оказался в прошлом, после того как кто-то из моих солдат, предав, убил меня.

Я нарочно сыпал военными терминами и выдавал подробности, которые могли быть известны только служивому человеку. Молодой Ярослав не мог об этом знать, и слуга темного божества вряд ли бы был знающ такие тонкости. Я это наверняка должно заставить отца поверить в правдивость моих слов.

Я рассказывал все и о прошлом, и о будущем. Рассказывал, как выяснил, что время не позволяет будущему появится в прошлом, как стирает воспоминания и записи. Отец не перебивал и не комментировал, а слушал, но продолжал смотреть все тем же холодным взглядом, по которому невозможно было определить, верит он мне или нет.

Я говорил и говорил: о событиях в Хорице и Вулпесах, о своих подозрениях и опасениях. Поведал я и об Инесс, и о том, как так вышло, что мы начали тесно общаться. Я не утаил и не солгал ни разу, я не стеснялся в выражениях и говорил все, как было. Даже сознался в том, что спас Якоба и объяснил, почему я это сделал.

Отец не выказывал ни единой эмоции до тех пор, пока я не заговорил об императоре — здесь он начал хмурить брови. А когда я рассказал о плане Инесс и о том, о чем мне поведала накануне, его лицо и вовсе перекосило от злости. И опасался я, что злится он далеко не на императора. Но отец и здесь ничего не ответил, продолжая терпеливо слушать мою историю.

Когда я, наконец, закончил ощущение было, словно камень с души сняли. Пусть даже и на короткое время, пусть даже завтра он все забудет, но он узнает правду.

Наверное, так долго, да и еще беспрерывно мне никогда не доводилось говорить. Вог рту пересохло, и я снова приложился к фляге, при этом глядел на отца и ждал реакции.

Он хмурился, молчал и смотрел на мерцающие корни родового древа. Я понимал, что ему нужно время все осознать и обдумать, поэтому не мешал, а тихонько развернул сверток с едой и принялся есть домашний сыр, ветчину и фаршированные яйца.

Отец довольно долго так стоял, затем повернулся ко мне, словно бы не решаясь сказать то, что сейчас крутилось в его голове. Резко он вскинул руку, я уже было решил, что он снова кинет в меня ледяную мантию, но он направил воздушный поток на артефакт клети и отключил ее.

— Значит, ты мне веришь, — сказал я, убирая остатки еды обратно в сверток и поднимаясь на ноги. Мне не терпелось поскорее выбраться из усыпальницы и выйти на улицу на свежий воздух.

— Возможно, — ответил неуверенно отец, — по крайней мере ты говорил весьма убедительно. Но это все равно не меняет того, что ты не мой сын.

Мысленно сокрушаясь, я вопросительно уставился на него.

— Да, может быть ты и Ярослав Гарван. Но ты не тот мальчишка, которого я знаю, как своего сына. Получается, ты незнакомый мне мужчина, который когда-то давным-давно был мои сыном.

— Я вернулся в прошлое не по своей прихоти, и не просто так.

— Я понимаю, — печально произнес он. — Но мне бы хотелось, чтобы вернулся мой мальчик.

— Не уверен, что это возможно, — поджал я губы.

Отец устало закачал головой:

— Если ты занял его место, где же тогда он сейчас?

Этим вопросом отец меня озадачил.

— Думаю, здесь же, — неуверенно сказал я. — Видимо — это я и есть, просто моя память увеличилась на двадцать пять лет.

Отец окинул меня скептичным взглядом и ничего не ответил. Затем указал взглядом на туннель, намекая, что пора наверх.

— Что ты думаешь по поводу остального? — спросил я, следуя за ним.

— Пока не знаю, все это непросто. Но очень жалею, что не знал этого раньше. Столько бы ошибок можно было избежать.

— Время не позволяет и не позволит запомнить все то, что я рассказал, — напомнил я.

— Это проблема, — кивнул отец, подумав, сказал: — Ты говорил, что графине Фонберг удалось не спать и таким образом она помнила о будущем. Упомянул какое-то зелье, возможно и мне оно поможет?

— Она древняя вурда, — закачал я головой, — вряд ли подобное подойдет тебе. Да и воспоминания могут исчезнуть не только во время сна. Например, когда ты просматривал мой шар памяти, ты все забыл в одно мгновение. Хотя я рассказывал тебя о будущем несколько минут назад. Боюсь, что воспоминания могут исчезнуть даже тогда, когда ты просто чересчур задумаешься.

— Мне нельзя забывать, — твердо произнес отец. — Если я забуду, мы снова вернемся к этому. Я снова буду подозревать в тебе слугу темного бога, которого так и не изгнали в день нападения чернокнижников.

— Здесь не могу с тобой не согласиться. Наверняка это произойдет.

— Да, с этим нужно что-то придумать. А еще мы должны как можно скорее отправиться к Черноморью за артефактами графини Фонберг.

— Ты думаешь, мы должны поддержать ее план? — удивился я.

Отец нехорошо взглянул на меня.

— Нет, это вряд ли. То, во что пытается втянуть нас графиня очень опасно и едва ли разумно. Но и глупо оставлять редкие артефакты Каину Фонберг, они нам и самим пригодятся.

Идея отца мне не слишком понравилась. И артефакты он желает прибрать к рукам далеко не из-за жадности, а чтобы они не попали ко мне и я не отправился спасать Инесс. О точном местоположении тайника я отцу еще не рассказывал, лишь упомянул Черноморье, когда говорил о плане Инесс. И сейчас не был уверен, что стоит это делать.

Я с разочарованием взглянул я на отца:

— Значит, ты считаешь, что мы должны подчиниться императору? Я должен отправиться в военную академию и снова стать его верным псом?

— Это самый безопасный вариант для нас всех. Если в будущем нас из-за непокорности убили, самое простое решение — покориться. А с Вулпесами, возможно, мы решим проблему куда быстрее, имея артефакты Фонберг.

Я мрачно смотрел перед собой, переваривая в голове слова отца. Нет, я и сам вначале пришел к подобному решению — весьма отвратительному, пусть и простому. Но скорее озвучил его, чтобы умерить пыл Инесс, а не потому что всерьез считал это возможным.

— Я не смогу служить императору, — категорично сказал я. — Зная, на что он способен и, зная, что из-за него наш род снова мог быть уничтожен — не смогу. Это слишком.