Я промолчал, не желая как-либо это комментировать. К тому же, что бы сейчас ни сказал отец, решение все равно принимать мне. Потому что в скором времени он обо всем забудет. И как бы я ни думал о решении, которое наверняка сможет уберечь нас от гибели — оно мне все больше и больше становилось ненавистно. Даже слова Инесс о том, что и умереть не жалко, зная, что император мертв — казались весьма заманчивыми.

Да, мне проще убить его, а после закончить жизнь на виселице, чем снова ему служить. Я даже невольно представил, как это будет: я обернусь волком на новогодние, когда он заставит меня сразиться с чудищем из запретного леса, и вместо чудища накинусь на него, вгрызусь в его горло, и буду рвать, пока не услышу последний удар его гнилого сердца. Его телохранители, конечно же, начнут атаковать чарами и стрелять, но они не успеют его спасти. Какие бы защитные артефакты ни были у императора, они его не уберегут от моей ярости и ненависти. Представив это, даже на душе стало как-то легче.

Но от этих кровожадных мыслей меня отвлек отец, словно бы услышав, о чем я думаю.

— Как только вернемся домой, напишу Михаилу Алексеевичу, что ты изменил свое мнение и мы с радостью примем предложенную им стипендию.

И снова я промолчал. Потом спросил:

— А если императора убьют?

Отец опасливо оглянулся, словно на заднем сидении мог быть кто-то еще, кто бы услышал, о чем мы говорим.

— Ты имеешь в виду Инесс? — вновь уставившись на дорогу, спросил он ироничным тоном, который мне не понравился.

— Может быть, и ее, ты ведь и сам не отрицаешь такой возможности.

— Только если ей будет что предложить нам взамен. Это должно быть что-то очень существенное. Например, зелье энергии. Но чувствую, что скорее всего у нее его не будет.

— Смерть императора тоже неплохая плата. Возможно, мы сделаем одолжение для всей Славии, избавив ее от такого правителя.

Отец поморщился, и я его понимал. За одни только подобные слова в адрес Его величества, можно лишиться жизни.

— Если не станет Михаила, его место займет цесаревич. Думаешь, избалованный мальчишка станет правителем лучше?

— Никто не позволит Есению править самостоятельно. Наверняка великий князь Григорий возьмет над ним неофициальное регентство и будет контролировать каждый его шаг. Это бы всех устроило.

— А если у Инесс не получится? Да что уж там! Я более чем уверен, что у нее не выйдет убить императора. Ее поймают, выпить зелье правды и тогда она расскажет, кто помог ей вернуться к жизни и с какой целью.

И я не мог ничего возразить, потому что отец был прав. Шансов убить императора у Инесс ненамного больше, чем у меня.

Довольно долго мы ехали в молчании, пока я не сказал:

— Но ведь существуют теперь и другие опасности. Например, твоя затея с дуэлью против Григанского. В будущем подобного не происходило, и теперь я опасаюсь, что это может ухудшить наше положение. Ты должен отказаться от этой идеи.

Отец зло усмехнулся:

— Григанский не представляет для меня опасности. И я его уже вызвал на дуэль, так что ничего отменить нельзя. Она состоится на новогодье, вскоре вся Славийская знать будет об этом судачить.

Я тяжело выдохнул, осуждающе закачав головой.

— Мама знает?

— Пока что нет, ты узнал первым.

— Ты вызвал его на дуэль по зеркалу связи?

Отец кивнул и снова усмехнулся:

— Григанский не слишком-то обрадовался вызову, он тот еще трус. Но и отказаться не мог, понимал, что я сделаю все, чтобы вся Славия узнала о его позорном отказе.

— Что ты от него потребовал, в случае его проигрыша?

— Три вопроса под зельем правды. Я заставлю его сознаться.

— А он от тебя? — я напряженно уставился на отца.

Он поджал рот, явно не слишком желая отвечать.

— Пап, — позвал я, напомнив, что я все еще жду ответ.

— Помилование. Родомир хочет, чтобы мы отказались от прошлых обвинений, вернули денежную компенсацию и публично простили Быстрицкого, а также вернули в школу его сына. Ну и еще он желает, чтобы мы извинились перед ним за ложные обвинения.

Я выдохнул, требования Родомира хоть и унизительные, но едва ли нам чем-то угрожают. Больше я эту тему решил не поднимать, отговорить от дуэли отца уже не выйдет, потому что наверняка уговор был скреплен родовой клятвой. К тому же если он победит, мы наконец сможем добиться справедливости.

Дорога вихляла впереди серой лентой, за окном мелькали леса, новые города и заброшенные деревни. Степные пейзажи быстро сменились лесными, хвойные леса перемежались с еще голыми лиственными, вдалеке замаячил новый город Шаранск. Он был куда крупнее Варганы, но очень ее напоминал своими архитектурными строениями и секторами круглого города, как, впрочем, и большинство новых городов.

— Купим скороходную лодку в Шаранске, а после уже отправимся в Дубарецк, — сказал отец.

— Неплохо бы еще купить водолазное снаряжение.

Отец покосился на меня, он, наверное, не ожидал, что нам придется купаться в холодном море, но только коротко сказал:

— Хорошо.

На повороте в новый город Шаранск я снова заметил вдалеке уже знакомый вишневый тетраход. И это уже едва ли походило на совпадение.

— Смотри, — кивнул я отцу, обращая его внимание.

— Таки догнали нас, — причмокнул от досады отец.

— Думаешь, Тайная канцелярия продолжает следить за нами?

— Скорее всего, — мрачно ответил он. — Да и больше некому.

— И что будем делать? Остановимся и выясним, зачем они нас преследуют? Или сделаем вид, что не заметили?

— Если остановимся, они наверняка проедут мимо. Будем запутывать следы и придется немного задержаться в Шаранске.

Я, соглашаясь, кивнул. Отец сбавил скорость, и мы въехали в ворота с большой яркой вывеской над ними «Добро пожаловать в славный город Шаранского княжества».

Вишневый тетраход тоже сбавил скорость, следуя за нами, но при этом выдерживая большую дистанцию.

— Нужно сменить транспорт, но первым делом снимем гостиницу, — начал озвучивать план дальнейших действий отец. — Затем будем действовать по обстоятельствам. Я прихватил с собой нашего нового зелья невосприимчивости морока. Достань из моей сумки в заднем отсеке есть две колбы.

Я поспешил развернуться к заднему сидению, где покоился мой рюкзак и отцовская сумка. Быстро нашел две колбы, одну выпил сам, а вторую отдал отцу. Теперь даже если в гостинице слежка за нами продолжится, по крайней мере, мы будем знать, кто именно за нами следит.

Мы въехали в Шаранский элитный сектор, который в отличие от Варганского, имел большую часть развлекательную, чем жилую. Повсюду пестрели всяческие парки аттракционов, которые имели спрос даже в зимнее время года. Здесь было все, что обычно бывает в курортных городах: нескончаемые ряды дорогих магазинов и лавок, элитных борделей, игорных домов, и салонов отдыха и красоты, а также маленьких и больших гостиниц.