Шрифт:
Закладка:
Второй полк бригады имел несколько другие задачи, в отличие от первого. Личный состав этой части планировалось использовать на отдельных участках фронта для ведения разведки в оперативном и тактическом тылу РККА, организовывать переходы бойцов Красной армии на немецкую сторону и захватывать ценные документы и «языков»[585].
Как видно, планы у Иванова и Жиленкова были грандиозные, но для их реализации они не имели ни людей, ни базы, поэтому и возникла идея захватить 1-й русский полк СС Гиля, а саму эту часть превратить в основу для развертывания бригады. В.А. Ресслер на допросе 18 февраля 1946 г. показал: «По замыслу Жиленкова и Иванова участники карательной бригады [так представители инициативной группы называли «Дружину». — Примеч. авт.] должны были явиться базой формирования “ударной бригады”»[586].
В конце апреля 1943 г. Иванов, Сахаров, Кромиади, Жиленков и др. прибыли в расположение полка Гиль-Родионова[587]. Если верить словам Гиля, вели они себя нагло и вызывающе, особенно Жиленков, который заявил, что «он имеет полномочия от ген. — лейтенанта Власова… бригаду передать ген. — лейтенанту Иванову, которая должна будет являться гвардейской частью армии Власова»[588]. По другой версии, Жиленков ссылался на «указания немецких инстанций». Исходя из этих «указаний», полк следовало передать Иванову, а Гиль-Родионов должен был поступить в распоряжение Власова, имея в перспективе назначение на должность комдива[589].
Прекрасно зная, что Власов ничем не командует, Гиль сразу дал Жиленкову отпор, категорически отказавшись от всех его предложений. Это немного охладило пыл членов инициативной группы. Чтобы как-то снять напряжение, Жиленков попросил у Гиля разрешения познакомиться с личным составом полка. Гиль с неохотой такое согласие дал, находясь возле секретаря Власова, который норовил переманить его людей[590].
Жиленков провел беседы со всеми офицерами части. Желающих перейти к Власову (на самом деле — в обновленное диверсионное соединение «Цеппелина») оказалось всего три человека (среди них — старшие лейтенанты С.П. Точилов и Л.А. Самутин). Гиль тем временем организовал общее собрание полка, на котором рассказал, с какой целью приехала группа эмигрантов. В конечном итоге «дружинники» отрицательно отнеслись к предложению Иванова, Сахарова, Кромиади и Жиленкова[591].
На этом, однако, эпопея с созданием бригады РОА не окончилась. Переговоры продолжились. Причем Гиль сам попытался переманить членов инициативной группы на свою сторону. Кромиади вспоминал: «Мои личные встречи с Гилем в Лужках участились. Гиль приставал ко мне, предлагая поступить к нему в Бригаду на должность начальника его штаба, а я с благодарностью отклонял это предложение, объясняя свой отказ договоренностью, связывающей меня с нашей группой». Сам Кромиади высоко оценил боевую выучку подчиненных Гиля, хотя и «выразил свое недоумение по поводу характера и размаха его хозяйственной части», в которой находилось немало женщин[592].
Переговоры шли несколько дней. Во время этих переговоров, скорее всего, неоднократно устанавливалась связь с руководством «Цеппелина» в Берлине, которое должно было вынести свое решение. На стороне Гиль-Родионова был штурмбаннфюрер СС Отто Краус, крайне негативно отреагировавший на появление группы Иванова и Жиленкова. В последующем, когда Жиленков занимался отбором военнопленных в лагере Кричева, Краус постоянно вмешивался в деятельность представителей Власова и не давал им развернуть свою работу[593].
Наконец, между Гилем и группой эмигрантов была достигнута договоренность, что на формирование бригады РОА будут переданы более 200 солдат и унтер-офицеров (особый отряд СС из Бреслау, созданный подполковником Рубанским, немногочисленный личный состав учебного батальона и пропагандистский отдел полка)[594]. Сам Жиленков на допросе 4 мая 1946 г. показал, что «было отобрано из карательной бригады, которой командовал бывший полковник Красной армии Гиль-Родионов, до 500 человек»[595].
По-нашему мнению, Жиленков преувеличивает количество «дружинников», переданных инициативной группе. Полк Гиля только недавно был создан, ему самому нужны были люди, чтобы вести борьбу с партизанами. Тем более «Дружине» поручали все более ответственные задания. А для их выполнения Гиль собирался использовать в боевых действиях весь личный состав. Таким образом, Иванову и Жиленкову удалось «отщипнуть» от полка Гиля лишь батальон, не сыгравший, по сути, никакой роли в тех планах, которые изначально ставили перед собой последователи Власова.
Получив несколько подразделений из «Дружины», Жиленков провел набор в лагере для военнопленных в Кричеве. Здесь же он встретился с Грейфе, который совершал инспекционную поездку. Жиленков просил, чтобы руководство РСХА предоставило ему полную свободу действий. Грейфе обещал сообщить об этой просьбе начальнику VI управления. Вместе с тем Грейфе приказал Жиленкову подготовить подробный план применения бригады РОА, который последний и представил идейному вдохновителю операции «Цеппелин» в середине мая 1943 г. План содержал в себе легенды, разработанные для заброски агентуры, расписание занятий по боевой, огневой и идеологической подготовке, план заброски диверсантов и террористов (группы по 3–4 человека) в глубокий советский тыл. Особое внимание Жиленков сосредоточил на двух диверсионно-террористических группах. Предполагалось, что первой будет руководить бывший подполковник РККА А.М. Бочаров (участник осинторфского эксперимента), а второй — бывший майор РККА И.А. Грачев (также служил в составе соединения «Граукопф»). Наиболее важная задача ставилась перед группой Бочарова. Она должна была похитить генерал-полковника К.К. Рокоссовского, чтобы в последующем склонить его к сотрудничеству с немцами и поставить его во главе РОА вместо Власова. Однако эти планы так и остались на бумаге. Немцы, по всей видимости, отнеслись к ним скептически и не стали реализовывать[596].
В середине мая 1943 г. личный состав батальона, выделенного из «Дружины», перебросили в деревню Крыжево, а затем — в поселок Стремутка
