Шрифт:
Закладка:
— Да, этот раздел был… кхм… усовершенствован… Кариной. И Хуршид, к слову, высоко оценил ее инициативу, — с нескрываемой гордостью в голосе проговорил Макс, а я не удержалась от благодарной улыбки.
— Да, достойно, — внезапно согласился папа, но тут же с подозрением уставился на нас. — Максимилиан, а ты откуда знаешь? Тебя же не было в Эмиратах, ведь так?
Теперь настала очередь Ключевого волноваться и вздыхать. Он поерзал на стуле и, нервно щелкнув ручкой пару раз, в итоге решился все рассказать.
— Вообще-то, Костя, это Максимилиан договорился с шейхом о подписании контракта. А помогала ему Карина, — с налетом вины в голосе тихо сообщил Валерий.
— Что-о? — взревел Огнев, вскакивая с места и упираясь кулаками в стол. — Вы были там вдвоем? — метал молнии в нас с Максом, отчего я вжалась в спинку стула. — Карина! Что скажет Стив, если узнает, что ты с посторонним мужчиной в Эмиратах отдыхала?
Я закрыла лицо руками, предвкушая большой бада-бум! И он не заставил себя долго ждать. Стравинский резко встал и, сложив руки в карманы, гневно стрельнул взглядом в Огнева.
— Не с «посторонним мужчиной», а с законным мужем, между прочим! — рыкнул он. — Мы официально расписаны, можете это тоже Стиву передать, — криво ухмыльнулся.
— Ма-акс! — всхлипнула я, обреченно качая головой.
— И я не дам тебе развод, Карина! — добил меня своей фразой, тут же возвращаясь к отцу. — Так что принимайте зятя в семью, любимый тесть! — съязвил напоследок.
— Ты охренел? — взревел папа, до чертиков пугая меня своей злостью. Он никогда раньше так себя не вел и слов подобных не употреблял.
— О, семейные разборки, — пробурчал Ключевой. — Пожалуй, я здесь лишний, — и покинул поле боя, плотно закрыв за собой дверь.
Тем временем перекрестный огонь продолжался, а я просто сидела, понурив голову и всей душой желая, чтоб уже и в меня прилетела смертельная пуля, остановив, наконец-то, все это безобразие.
— У Карины своя жизнь! Оставь ее в покое, — кричал папа.
— Еще чего! — не унимался Макс. — Жизнь свою она со мной проведет, ясно?
Не выдержав, я подскочила, намеренно громко опрокинув стул, таким образом обращая на себя внимание, и, стукнув руками по лакированной поверхности стола так, что он задрожал, рявкнула на мужчин.
— Может, хватит говорить обо мне в третьем лице, будто меня здесь нет? — голос срывался от злости и обиды. — Вы же просто разрываете меня на части! Делите, как какую-то игрушку! Как тачку в автосалоне, пытаясь продемонстрировать, кто из вас круче. Да вы оба друг друга стоите! — поочередно указала на них пальцем. — И вам обоим одинаково плевать на мои мысли и чувства! — и ткнула себя в грудь.
Выплеснув эмоции, вылетела из кабинета, заливаясь слезами. Как же тяжело с этими мужчинами! Хватит! Теперь я сама решу, как мне будет лучше! И на этот раз сделаю все правильно!
Максимилиан
Проводив взглядом хрупкую фигурку Карины, я попытался восстановить дыхание и успокоиться. Она была чертовски права, впрочем, как обычно. Огнев тоже молчал, видимо, переваривая реакцию дочери. Встретились с ним растерянными взглядами и, как по команде, отвернулись друг от друга, хмурясь.
— Максимилиан, — первым заговорил Константин после паузы. — Хватит уже играть с Кариной, у нее только начало все налаживаться, а тут опять ты… Ты что не видишь, что только мучаешь ее?
— Какие игры? — возразил я. — Я люблю вашу дочь и не отступлю!
— Ну, какая любовь, — скривился Огнев, а я почувствовал, как ярость опять захлестывает мой разум. — Любовь должна приносить радость и чувство защищенности. А с тобой Карина никогда не была счастливой…
На этой фразе мое сердце болезненно сжалось. А ведь он прав: рядом со мной Карина или психует, или плачет, третьего не дано. Нет, конечно, есть еще кое-что… Но на одном этом крепкую семью не построишь… Моя любовь и вправду какая-то… разрушительная!
— Я все исправлю, — прохрипел я. — Я буду стараться, Константин!
— Максимилиан, у Карины есть мужчина, который не «старается», а уже делает ее счастливой. Просто не мешай, уйди с их дороги, — назидательно промолвил Огнев и отошел к окну, демонстрируя всем своим видом, что не желает продолжать беседу.
— Еще чего! — взорвался я. — Я намерен ее вернуть — и обязательно добьюсь своего! Ясно вам? — и развернулся, чтобы уйти.
— Они уедут в Англию через пару дней, сразу после дня рождения Александры, и ты ничего не сможешь сделать, Максимилиан! — гневно крикнул мне в спину Огнев.
Он говорил что-то еще, размахивал руками, брызгал слюной, но я ощущал себя так, словно погрузился под воду: ничего не слышал, был практически ослеплен, не мог сделать вдох… и стремительно тонул. Мне послышалось?
— Как зовут дочь Карины? Александра? — хрипнул я, ослабив ворот рубашки, потому что вдруг стало слишком душно.
— Да, в честь бабушки, — невозмутимо бросил Константин, отвернувшись к окну.
Потому что презирает меня? Или нагло врет и боится, что я пойму это по его глазам?
— Какой именно? Чьей бабушки? — скрипнул я зубами.
— Странный вопрос… — буркнул Огнев. — Если бы ты лучше знал Карину и ее семью, то не спрашивал бы такое, — пространно ответил он.
Черт, я даже слова его проверить не могу, ведь понятия не имею, как звали бабушек-дедушек дьяволенка. Нам надо было больше общаться, чем ругаться. Какой же я дурак!
Но если на секунду предположить, что все же Карина назвала дочь в честь моей матери, а не некой мифической «бабушки», то… Слишком больно…
— А день рождения когда? — вырвалось у меня, хотя я не надеялся на честный ответ.
— Максимилиан, это не твое дело, — начал заводиться Огнев.
— Константин, скажите честно, Александра — моя дочь? — отважился спросить напрямую, сглотнув ком в горле, которое сейчас будто сжимало тисками.
Огнев молчал, все еще стоя спиной ко мне и глядя в окно, а потом обернулся, одарил меня своим холодным взглядом и твердо отчеканил.
— Нет, — подумав, добавил. — А теперь уходи!
* * *
Я не помню, как оказался в своем офисе, на ватных ногах зашел в кабинет, закрыв дверь прямо перед носом противно жужжащей секретарши, и без сил упал в кресло.
Хотелось выпить, а лучше набухаться в хлам, но я запрещал себе это. Нельзя искать легких путей — я их не заслужил! Было сложно думать о том, что делать дальше, когда в груди зияла дыра, огромная такая черная дыра, засасывающая все вокруг в пустоту.
Огневу я больше не верил, и от этого на душе становилось еще паскуднее. Я чувствовал себя последним идиотом. Если Александра действительно моя дочь, тогда все слова «об отце ребенка», брошенные Кариной в гневе, автоматически приобретали иной смысл. Она как будто посылала мне знаки, а я был глух и слеп, упиваясь своей ревностью. И издевался над ней, хотя если кого и надо было наказывать, так это меня, причем с особой жестокостью…
