— Карина, у меня лишь один вопрос, — с какой-то обреченностью в голосе произнес он. — По твоему мнению, я такой подлец, что не имею права знать о родной дочери? Почему ты сама не сказала мне?

Я виновато опустила голову и зажмурилась. Что я могла ему ответить? Считаю ли я его плохим? Нет! Но так уж сложились обстоятельства…

— Я… пыталась… — промямлила в свое оправдание.

Стравинский подошел ближе и, аккуратно, но крепко обхватив пальцами мой подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

— Не прячь взгляд, — шепнул он и продолжил уже громче. — Пыталась? После ночи в Эмиратах? — я испуганно шикнула на него, но он и не думал умолкать. — Допустим, попытка засчитана… А раньше? Что останавливало тебя? Я должен знать, дьяволенок! Почему ты так со мной? — его бархатный голос дрогнул.

— А раньше я боялась, что, узнав о дочери, ты просто заберешь ее у меня! — выпалила я и осеклась, видя, как от моей «правды» мрачнеет лицо Макса.

— Что-о? — не сдержав себя, рявкнул он, убирая руку от моего лица. — Карина, разве я когда-нибудь причинял тебе зло? Нет, я понимаю, что вел себя как последний козел. Но я же никогда не делал ничего, что могло бы по-настоящему тебе навредить!

— Кроме того, что вышвырнул меня из своей жизни два года назад! — теперь настала моя очередь кричать. — Да еще с таким пинком, что я до Англии долетела! Придал ускорения, чтоб наверняка!

— Это было сделано для твоего же блага! Я пытался защитить тебя! — постепенно выпуская свой гнев наружу, рычал Стравинский.

— Откуда мне было знать, что ты не решишь «защитить» Алексу? И забрать себе… для ее же блага?! — вопила я, удивляясь, как нашей ссорой мы еще не взбудоражили всю округу.

Макс сжал губы, закрыл глаза, стиснул кулаки и тяжело втянул носом воздух. Я на всякий случай попятилась назад. И только в моей голове начал созревать оптимальный план побега, как Стравинский вдруг выдохнул и направил на меня уже спокойный, адекватный взгляд. Странно, может, это отвлекающий маневр?

— И не смей сваливать всю вину на меня, — упрекнула его, внезапно осмелев. — Почему у тебя за два года даже мысли не возникло узнать, как у меня дела? — мой голос срывался, а горло душил ком обиды. — Да, я понимаю, что поначалу ты решал свои проблемы, но потом? И ничего же не екнуло в твоем каменном сердце, а, Стравинский? — намеренно назвала его так. — И не вспоминал…

— Мне не надо было вспоминать, черт возьми! Потому что я и не забывал тебя! Ни на секунду! — подошел ко мне вплотную. — Как только я вернул имущество, ровно год назад, то первым делом рванул к тебе в Англию, но… — тяжело вздохнул и отвернулся, раздраженно запуская руку в свои волосы.

— Так это был ты! Тогда, в машине… — закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам спускаются тоненькие ручейки слез. — Ты был так нужен мне… нам… — не в силах себя контролировать, всхлипывала я. — Какой же ты дурак, Макс! — выдохнула в ладони.

Почувствовала, как сильные мужские руки обхватывают меня за плечи, крепко обнимая. И вот я уже прижата к груди Макса, уткнувшись в его плечо, а широкая ладонь гладит меня по голове, успокаивая.

— Прости, дьяволенок, — шепчет он порывисто, а меня трясет от рыданий, будто вся накопившаяся боль решила вдруг выйти наружу. — Не плачь, пожалуйста, я не заслуживаю твоих слез… Прости… Я люблю тебя, моя хорошая, и Александру… больше жизни люблю вас обеих…

Я вздрагиваю, как от удара молнией, и поднимаю на Макса ошеломленный взгляд. Он смотрит на меня со смесью вины и нежности, не выпускает из объятий, будто боится потерять, а потом чуть наклоняет голову и покрывает легкими поцелуями мои щеки, соленые от слез, заплаканные глаза, касается губами лба. Крепче прижимает к себе, словно пытаясь сделать из нас одно целое, и застывает, зарываясь носом в мои волосы.

Чуть отстраняюсь и встаю на носочки, чтобы достать до его губ. Желаю этого так остро, что сводит скулы. Хочу таким образом унять боль в груди. Хочу забыться. Хочу почувствовать, что мы опять вместе. Но мне не позволяют этого сделать…

— Что вы тут устроили? — внезапно раздался за спиной гневный выговор отца, и я машинально оттолкнула от себя Макса, стараясь не смотреть на его реакцию. — Зачем ты вообще сюда приперся? — это уже было адресовано Стравинскому.

Макс молчал и сдерживал агрессию, ради меня, хотя я чувствовала, как нелегко ему это давалось. В этот момент я поняла, что теперь все зависит только от моего решения. Хотела свободы выбора — действуй!..

— Папа, прекрати! — тихо, но строго произнесла, смело глядя на отца. — Как родной отец, Макс имеет полное право присутствовать на дне рождения своей дочери, — на этих словах Огнев поменялся в лице.

— Карина, что ты наделала? — просипел он разочарованно. — Что теперь будет?

— Теперь мы идем отмечать первый годик Алексы, — сурово ответила я, чеканя каждое слово. — И не дай бог кто-то из вас сорвется и испортит ребенку праздник, клянусь, я заберу дочь и уеду так далеко, что вы оба никогда нас не найдете! Вы меня знаете! Я могу! Все понятно?

Сейчас двое самых главных мужчин в моей жизни выглядели одинаково растерянными. Первым кивнул Макс в знак согласия, за ним повторил и отец. Я еле сдерживала нервную улыбку, глядя на их пораженные лица, и уверенными шагами направилась в сторону беседки.

