трупы, – сказал Бхайрав. – На уборку ушел целый день.

Желудок Катьяни сжался. Конечно, количество жертв в крепости должно было быть очень велико. Ее собственное подразделение, Гаруда, наверняка понесло ужасные потери.

– Как яту проникли в крепость? – спросила она.

Она не ожидала, что это Бхайрав знает, но у него могла быть хотя бы теория.

– Я надеялся, что это ты мне расскажешь, – ответил он, искоса на нее взглянув.

Она покачала головой:

– Регент мне не сказал.

Прогулка до крепости показалась ей сном. Густой, влажный воздух месяца Шраваны оседал на коже, словно живое существо, погружая ее в привычную атмосферу. Здесь были те же ступени и те же деревья, что и всегда. И все же ничто не было прежним, и никогда больше таким не будет. Она вспомнила, как беззаботно спускалась по этим ступеням со своими братьями по пути в гурукулу, и подавила рыдание.

Ворота были распахнуты, и они вошли. Она не узнала никого из стражников на посту у ворот. Что случилось с прошлыми? Они были ранены или мертвы? Она надеялась, что Фалгун пережил нападение. Хороший, храбрый человек. Разве не все они были такими? Разве они не заслуживали того, чтобы их вспоминали именно так?

– Когда будут проведены последние обряды для короля и королевы?

Она проглотила комок в горле.

– И для Айана?

– Завтра, – ответил Бхайрав. – Мы кремируем их на берегах реки Кен и пустим прах вниз по течению.

По крайней мере, у нее будет возможность попрощаться.

Открытый экипаж ждал их, чтобы отвезти во дворец. Бхайрав отпустил солдат, и они вдвоем забрались внутрь. Когда они пересекли внешний двор и миновали храмы и сады, Катьяни мысленно представила след из мертвых тел и сломанных конечностей, который, должно быть, оставили за собой яту. Теперь от них не осталось и следа. Слуги, должно быть, унесли тела, а дождь, видимо, смыл кровь.

У входа во дворец их ждали двое слуг со свежими полотенцами и прохладными напитками.

– Где Рева? – спросила Катьяни, с благодарностью принимая бокал.

– Ей требуется уединение, – сказал Бхайрав. Он уставился на стакан в своей руке, не встречаясь с ней взглядом. – Случившееся сильно ее травмировало.

– Я немедленно пойду к ней.

Катьяни осушила свой бокал и поставила его на стол.

– Позже, – сказал Бхайрав, отставляя свой стакан нетронутым. – Тебе следует пойти в свою комнату и отдохнуть. Я уверен, ты устала.

Ее голова действительно казалась тяжелой. Один из слуг повел ее вверх по лестнице в ее комнату. Она шла, хватаясь за перила. Слишком поздно она поняла, что в напиток что-то подмешали. У нее были противоядия почти ко всему, чему только можно, но она была не в состоянии даже до них дотянуться. Едва добравшись до кровати, она потеряла сознание.

Когда она проснулась, на улице была кромешная тьма, но в ее комнате горел фонарь. На столике у ее кровати стоял поднос с тарелкой еды и чашкой воды.

Катьяни подождала, пока у нее перестанет кружиться голова, и вылезла из постели. У нее болел живот, но она не могла понять, от голода это, тошноты или от того, что подмешали в ее напиток. Она подошла к своей аптечке, хваталась за мебель и прислонялась к стенам.

Аптечка была пуста. Все сушеные травы, настойки, мешочки с измельченными листьями и лепестками – все исчезло. Она ощупала края полок, но и там не осталось ни крохи. Кто-то поработал весьма скрупулезно.

Катьяни вернулась к столу, взяла чашку с водой и понюхала. Ничем не пахло. Не было никакого способа убедиться, что в нее ничего не добавили, но отравить воду так, чтобы не осталось никаких следов, было довольно сложно.

Выпив ее, Катьяни почувствовала себя лучше. Она подошла к окну и отдернула занавеску. Внизу расхаживали два стражника. Она поморщилась. Неважно, что они связаны узами, Бхайрав не собирался рисковать.

Он сказал, что последние обряды пройдут «завтра». Неужели завтрашний день уже наступил и прошел мимо нее? Неужели она упустила свой шанс попрощаться? Горечь и печаль захлестнули ее, и Катьяни не смогла сдержать рыданий. Почему он отказал ей в этом маленьком утешении? Неужели он так сильно ее ненавидел?

Что с тобой случилось, Бхайрав? Что со мной случилось?

Через некоторое время ее голова снова налилась тяжестью, и она легла. Проснулась Катьяни уже от яркого солнечного света и обнаружила поднос со свежей едой и водой, а также наполненную ванну, в которую она сразу же с благодарностью погрузилась. Но Чайя не пришла, чтобы сделать ей прическу или просто поболтать. Неужели она стала еще одной невинной жертвой дворцовой резни? Эта мысль была мучительной.

Катьяни вытерлась, оделась и выпила воду. Еда выглядела и пахла восхитительно, но она не могла заставить себя прикоснуться к ней.

Дверь в ее комнату с грохотом распахнулась. Она резко обернулась, и ее сердце подпрыгнуло. Вошли пятеро стражников, но ни одного из них она не узнала.

– Пожалуйста, следуйте за нами в зал для аудиенций. Суд вот-вот начнется, – сказал тот, что шел впереди.

– Чей суд?

Но стражник не ответил. Следуя за ними к выходу, она чувствовала, как у нее в животе разливается ледяной холод. Учитывая все предшествующие события, она подозревала, чей это был суд, но надеялась, что ошибается. Но Катьяни была рада, по крайней мере, вырваться за пределы своей комнаты. Возможно, она мельком увидит кого-нибудь из своих знакомых и сможет их расспросить.

Но ни один из встретившихся людей не был ей знаком. Слуги спешили мимо, не обращая на нее никакого внимания.

– С Чайей все в порядке? – пару раз окликнула их она, но никто не ответил.

Главный зал для аудиенций был самым большим помещением во дворце. Он занимал большую часть первого этажа сразу за входом во дворец и был отведен для еженедельных встреч короля с народом Чанделы. Остальные дни недели были отведены для судебных разбирательств.

Сейчас зал был переполнен, стоял шум. Узкий проход вел от двери к помосту, где сидели судебные заседатели, одетые в черные мантии. Они напомнили ей ворон. С каждой стороны от прохода была натянута веревка, чтобы люди не загораживали путь. Катьяни шла по нему в сопровождении стражников, как будто представляла опасность для окружающих. С обеих сторон слышалось шипение. Когда она проходила мимо, мужчины и женщины прерывали свою болтовню и делали специальный жест, отводящий зло.

Ее сердце упало. Что за слухи поползли о ней за прошедшие дни? Раньше ее любили, она была доверенным лицом и телохранительницей королевской семьи.