- Я думала… не успела, - вымолвила она, не отрывая взгляда от дымящегося ружья.

- Почти, - только и ответил Максим.

Интерлюдия 3. Отдых на море

Волна быстро приближалась. Рокот воды смешался с шумом перекатывающейся по дну гальки. Максим закрыл глаза и глубоко вдохнул. Бурный поток налетел плотной стеной, несколько раз перевернул его и выбросил на берег.

Олеся расхохоталась и захлопала в ладоши:

- Ты как ребенок, честное слово! Такой смешной! Я так рада, что ты не поплыл к волнорезу.

У самого выхода из бухты, среди зеленых валов с белыми гребнями, темнела искусственная скала. Пожалуй, лезть туда сегодня чересчур опрометчиво.

Новая волна гулко ударила в берег. Пенистый язык едва не унес резиновые шлепанцы.

- Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, - Максим слизнул с губ соленые капли. – Да шторм небольшой. Балла три, не больше.

Олеся накинула короткое платье поверх мокрого купальника. Немного помедлила, завязала волосы узлом и повесила на плечо дорожную сумку.

Максим натянул шорты и футболку. Бросил прощальный взгляд на бушующее море, взвалил на плечи тяжелый рюкзак и побрел к железной дороге, стараясь не наступать на острые камни.

***

Скорый поезд вырвался из холодной тесноты тоннелей на степные просторы. За окном промелькнули несколько выбеленных домиков, железнодорожный переезд и небольшая станция. Максим заглянул в расписание: осталось каких-то два часа. Хорошо, что удалось купить билеты хотя бы на боковые места: вовремя и дешево уехать в бархатный сезон – большая удача.

Олеся принесла два контейнера с заварной лапшой. По вагону потянуло запахом специй и жженого пластика. Интересно, из чего делают эту вермишель?

Максим быстро расправился со своей порцией.

- Ты знаешь, - сказал он, наливая в стакан минералку. – Как утверждал мой преподаватель математики, комплексный обед делится на две части: действительную и мнимую. Действительную студент съедает, а мнимая существует лишь в его голодном воображении.

- Я люблю, когда ты шутишь. Видел бы ты себя после развода. Тогда я поняла, что от тебя нельзя отходить ни на шаг. Если бы ты меня выгнал, я бы ночевала на коврике у порога.

- Алина заявилась в ЗАГС вместе со своим женихом. У нее на шее и плечах я заметил свежие синяки. Ну, то есть, я поначалу подумал, что синяки. Но потом понял: это следы бурной страсти. Она смеялась надо мной. Хотела уколоть побольнее. И правильно делала.

- Почему?

- Наверное, решила отомстить мне за бесконечно серые годы кошмара. С Андрюшенькой же каждая минута – настоящий праздник. Так она сказала мне сама.

- Я не об этом! Почему правильно?

- Потому что я – шлимазл.

Олеся дунула на ложку. Все, что в ней было, улетело Максиму в лицо.

- Ой, прости!

- Вот прямо сейчас ты подтвердила мои слова, можно сказать, делом. Да и ладно. С тех пор, как ты продала мне квартиру, моя жизнь стала интересной и насыщенной.

Максим снял с носа и ушей лапшу и отправил ее в рот.

- Может, не стоит мне об этом напоминать? – Олеся повернулась, доставая из сумки носовой платок.

- Я тебя не виню… - Максим осекся. Прямо над плечом девушки словно расплылось кровавое пятно.

- Что не так? – встревожилась Олеся.

Несколько секунд Максим, раскрыв рот, ел глазами непонятный предмет и вдруг понял: это коробка стоп-крана с нарисованным на нем красным кругом.

- Почудится же… Да все в порядке. Ты не отвлекайся.

Олеся склонилась над тарелкой, цепляя ложкой вермишель. Красный круг навязчиво лез прямо в глаза. Максим снова попытался смотреть в окно. Прямо за стеклом вспыхнули огненные буквы «СТОП-КРАН».

Максим встряхнул головой и стал разглядывать попутчиков, которым посчастливилось занять купе. На нижней полке о чем-то беседовали старушка в пестром халате и худая, как швабра, девочка-подросток. Сверху в проход торчали ноги в полосатых застиранных носках – там спал усатый мужчина с нечесаной шевелюрой. В окно, не отрываясь, глядела маленькая женщина лет пятидесяти. Ее плоское лицо с маленьким носом показалось странно знакомым.

И вдруг Максим увидел железнодорожную стрелку. Ее светофор горелкрасным огнем, остряки указывали на боковой путь. А по главному ходу, не снижая скорости, мчался пассажирский поезд…

Теперь Максим парил над высокой железнодорожной насыпью. Под ней, вверх колесами, валялся небесно-голубой локомотив. Искореженные вагоны были разбросаны среди поваленных опор контактной сети. На рельсах лежала девушка в белом платье, из раны на ее голове стекала ярко-алая струйка. Максим узнал Олесю. А чуть поодаль пытался встать и падал на вымазанные кровью шпалы он сам. И криком кричала над изломанным телом внучки чудом уцелевшая старушка…

Снова перед глазами всплыла стрелка с красным огнем светофора. Всего-то надо потянуть за ручку, перевести ее на главный путь. Тогда сигнал сменится на зеленый…

- Молодой человек, дайте дорогу! Чипсы, печенье, минералка. Кто желает? – предложила пышная буфетчица с тележкой.

Максим посторонился. Несколько секунд его взгляд лихорадочно прыгал то Олесю, то на блестящую коробку стоп-крана. И когда красный свет полыхнул прямо в глаза, он не выдержал.

- Да и черт с ним, со штрафом! – Максим привстал и, сорвав пломбу, потянул рукоятку.

Оглушительно зашипел воздух. Охнула и упала буфетчица. Тележка налетела на чью-то ногу и загремела на полу. Пластиковые бутылки раскатились во все стороны. Усатый мужчина на верхней полке злобно выругался. Вскрикнула Олеся: контейнер с горячей лапшой проехал по столу и опрокинулся ей на платье. Максима швырнуло вперед, он схватился за трубу стоп-крана и едва удержался на ногах.

Но лязгнула невидимая другим стрелка. Ее остряки сдвинулись и светофор, даруя жизнь сотням людей, загорелся ровным зеленым огнем.

Все закончилось быстро. Поезд остановился на высокой насыпи, среди полей, засеянных созревшей пшеницей.

- Это ты мне… отомстил? – непонимающе спросила Олеся, стряхивая с себя лапшу носовым платком. Максим безмолвно качнул головой.

Буфетчица поставила тележку на колеса и принялась укладывать обратно свой товар.

- Хулиган! – заявила она. – Сейчас ты об этом пожалеешь!

Ее будто услышали. Стукнула дверь. Толстощекий, круглолицый полицейский сунул под нос удостоверение:

- Сержант Белый. Почему сорвали стоп-кран?

- Вряд ли вы мне поверите, если я скажу правду, - тихо ответил Максим, разглядывая собственные ладони.

- Значит, без уважительной причины. Будем составлять протокол, - сержант положил бланк и ручку