нее росли от самой шеи.

- Как вы не понимаете? – затараторила она и положила Максиму на руку неожиданно горячую ладонь. – Одно дело, когда вы – просто так, а другое – член Союза Писателей! Тогда и в издательствах совсем другое отношение! И редакторы не смотрят сверху вниз! И можно не работать – никто не привлечет за тунеядство… ой… это так, к слову пришлось. А еще среди литераторов немало симпатичных девушек. И красная книжечка с пером дает серьезное преимущество перед другими… кандидатами.

- Но я женат!

Зал взорвался смехом.

- Кого это останавливало? – спросил, утирая слезы, мужчина в углу. – Впрочем, раз Анечка на тебя глаз положила, ты в любом случае свободен!

- Как… свободен? – Максиму показалось, будто сердце несколько раз ударило и остановилось, как механизм, в котором загустела смазка. Или не показалось?

Девушка смотрела изумрудными глазами прямо в душу. Проводник словно растворился в сладком потоке неги. Приятная истома сковала тело. Майор и близнецы остались в другой, полной проблем и неприятностей жизни. Вместо нее начиналась другая, в которой нет места страданиям. Да и хорошо. Кому он, Максим, нужен? Кто оплачет его гибель? Алина? Мать? Может, они даже проронят пустую, бессмысленную слезу. Разве что Олеся будет искренне убиваться… Олеся!

Это имя молнией взрезало черную реку забвения. Сердце пронзила невыносимая боль, будто в него воткнули иглу с адреналином. В ушах оглушительно грохнуло, потом еще и еще. Кровь побежала по венам, наполнила капилляры. Пальцы заныли, словно обмороженные.

Несколько секунд Проводник жадно глотал спертый, напитанный нафталином воздух.

- Подождите! – отчаянно выкрикнул Максим. – У меня много хороших стихов! И даже проза есть! Только все это в рюкзаке. Здесь, недалеко. В фойе! Я принесу!

Аня и Надежда Николаевна переглянулись.

- Пусть принесет, - подмигнул мужчина в углу. – Мне интересно. Думаю, и другие с удовольствием послушают. Только оставь нам фонарик. Читать неудобно, сам понимаешь.

Максим положил фонарик на стол. Аня недовольно поморщилась. Высокая грудь колыхнулась под платьем. Надежда Николаевна щелкнула пальцами:

- Хорошо! Заинтриговал, иди! Только возвращайся скорее! Не зли нас!

Дверь распахнулась сама собой. Максим помчался по лестнице и едва не сбил с ног майора.

- Стой! – крикнул тот. – Мы тебя по всему театру ищем!

- Бежим! Нет времени! Быстрее! Призраки!

- Призраки? – переспросил майор.

- Да! Да! Скорее!

Церпицкий схватил радиостанцию и объявил тревогу. Через минуту все собрались в фойе.

Максим подхватил рюкзак и увидел круглолицего мужчину из «Светлячка». Тот погрозил пальцем:

- Обманывать нехорошо, молодой человек! Я так и думал…

Майор буквально вышвырнул Проводника на улицу, в теплый летний вечер.

Только за оградой секретного института Максим рассказал, что произошло в театре. Он умолчал лишь об Олесе, о том, какую роль сыграло ее имя в его спасении. Ни к чему девушке новые разочарования…

- Максим! Раз ты такой безответственный, отныне ты всегда будешь у нас на виду! – приказал Церпицкий. – Шаг в сторону не сделаешь без моего ведома. Не хватало мне лишиться Проводника.

Максим прижал к голове ладонь, в шутку отдавая честь:

- Есть, майор! А теперь ответьте на вопрос. Вы понимаете, что могло произойти, не отыщи я этот драмкружок? Да лучше провести ночь на улице, чем рядом со сборищем призраков!

Олеся схватила Проводника за руку:

- Он не понимает. Ему-то все равно. Майор же глухой, как пробка. Лишь мы с тобой…

Повинуясь внезапному порыву, Максим привлек девушку к себе, прильнул к ней, впитывая тепло ее тела, наслаждаясь ароматом спутанных, немытых волос.

- Знаешь, - прошептал он. – Умирать легко и приятно. Вот жить – очень больно. Невыносимо и мучительно. Но ведь я все равно ушел? Ушел?

Майор негромко кашлянул:

- Заканчивайте уже. Солнце садится. Веди нас, Проводник.

Максима будто ударило током. Стыдясь минутной слабости, он выпустил Олесю из объятий и, ни на кого не глядя, побрел прочь от института.

Глава 7

Узкая, аккуратно выложенная бетонными плитами дорога вывела путешественников к обрывистому берегу небольшой речушки. Почти над самой водой, окруженный трехметровым забором, высился добротный двухэтажный дом. То там, то здесь темнели холмики рыхлой земли. Казалось, будто гигантские кроты устроили здесь гнездовище. Проводник постучал привинченным к воротам металлическим кольцом, и пожилой голос задал избитый вопрос:

- Кто там?

Максим едва не ответил: «Это я, почтальон Печкин». Но все же он сдержался и произнес:

- Туристы мы. Нам бы переночевать.

Лязгнул засов. Скрипнула калитка, и пожилой человек с глубоко посаженными серыми глазами, недовольно хмурясь, внимательно рассмотрел гостей.

- Леонид, - представился он. – Пятьсот рублей. С человека.

- Зачем в Зоне деньги? – майор открыл боковой кармашек рюкзака.

- Так метро строю. Как дострою, буду ездить в город. Наличность и пригодится. Так что, по рукам?

- Да, конечно.

Максим вошел в комнату, заваленную разным хламом. Чего здесь только не было: отмолотков и гаечных ключей до выдранных откуда-то электронных блоков. Из них, будто лапша, во все стороны торчали оборванные провода.

Леонид зазвенел чашками:

- Вы располагайтесь, я пойду чаю налью. Правда, постелей на всех у меня нет, но матрасы я вам найду. Девчонку вашу на диван положим. Я раньше в Лебедяни жил, метро строил. Хотел, чтобы всем хорошо было. Да засыпали городские власти мое метро. Теперь вот здесь обитаю.

Белая кошка прыгнула на Олесе на колени, потерлась о ее ладонь и замурлыкала, пристраиваясь поудобнее.

- Вот чудеса. Она ж чужих людей на дух не переносит, а тут сама на руки скачет.

- Чужих? – переспросил майор, - И много было гостей за последнее время?

- Редко бывают гости-то у меня. За последний год всего двое. Со стволами, рюкзаками. Наглые, хотели у меня катер стащить, да мотор у него давно уже не работает.

- Скажите, Леонид, а как вы здесь оказались? – Максим пробил консервным ножом банку сгущенки.

- Да вот так и оказался – строил метро, да его засыпали. Что такое Зона, вы знаете?

- Универсальный тренажер спецназа?

- Не-а. Подумайте, что вы видите, когда едете на поезде?

- А что, в самом деле? Леса, поля, города, деревни.

- Неправда ваша. Вы видите разруху: заброшенные заводы, покинутые деревни, оставленные склады. Только здесь все собрано в одну кучу. Как уж так получилось, мне неведомо. Я метро строю. День копаю, три дня своды