Шрифт:
Закладка:
– Вообще психованные, что ли? Хоть не кипятком обливали?
– Нет, не кипятком.
Ворча что-то себе под нос, Стивен налил в чайник воды из-под крана, поставил на плиту и приступил к рассказу:
– Короче, сижу я, значит. Слышите, да? Сижу. Жду вас – двоечников. Вы ж там забродили. Как виноград. – Он хмыкнул, мол неплохо скаламбурил. – И думаю: ай, пойду к себе. Наварганю кипятку. Ага. Пошел, значит. Захожу сюда, а тут… А тут…
Стивен замолчал.
– Что? Что – тут?
– Пока ничего. Когда я зашел, не было ничего такого.
– А зачем вы…
– Ага, значит. Включил, в общем, чайник и тут смотрю в зеркало – а вот эти вилы, они на столе лежали, – шевелятся. Я как повернусь – а они как влетят в стену возле меня! И вот, смотрите!
Сторож показал четыре маленьких ровных отверстия в стене.
– Кто их кинул?
– А пес его знает! Думаю: во дела. Потянул кинжал, чтоб себя защитить, а он – бац, и растворился. И больше ничего не происходит. И тут снова смотрю в зеркало и вижу… Черный человек. Стоит прямо там, где ты, пацан.
Рома отошел. Чтобы не стоять там.
– И тогда предметы стали исчезать один за другим, – продолжал Стивен. – Я выбежал из комнаты и оказался в космосе.
– Простите?
– В космосе, говорю! Улетел я.
– Когда без сознания были?
– Да!
Чайник закипел, сторож выключил плиту, налил в кружку кипяток и добавил туда специи.
– Там я и вас видел, пацаны.
Он указал на меня безымянным пальцем.
– А точнее, тебя.
– Что я делал?
– Возле Шара стоял. Задумчивый. И был еще какой-то пацаненок. Не ты, – он посмотрел на Рому, – другой, поменьше ростом. И я улетел обратно.
Бред какой-то.
– Это не все. Я о Башне-то скумекал. После того, значит, как на тебя с Шаром насмотрелся, вернулся во двор, полетел, стало быть, через весь Бьенфорд. Но переместился на тыщу лет назад. Смотрю – а в руке у меня… ну, вилы, вот эти самые вилы.
– Которые пропали?
– Они. Рядом со мной куча людей. Кто-то тоже с вилами, кто-то с факелом. И мы идем, орем… – Сторож хмурился, вспоминая подробности. – А потом видим, в окне – фигура… Мы как побежим внутрь – казнить его, убить! Вот этими самыми вилами. Печально эта история закончилась. Мы – ну, крестьяне или кто там мы – нагнали Хозяина внизу. По лестнице гнали, по которой вы шли. И… Вы поняли. Проткнули.
– За что?
– Никто об этом так мне и не сказал, парни. Но я понял одно – Хозяин Башни – он ненормальный был, понимаете? Но он плакал, когда мы… Когда мы…
Сторож заплакал. Взрослый мужчина, серьезный, агрессивный. Взял – и зарыдал, как Рома в гараже своего отца. Мы переглянулись. И вышли.
* * *
Рома сидел на скамейке во дворике Башни, держась за голову. Я ходил взад-вперед, пытаясь собрать мысли. Великолепное что-то творится в Бьенфорде. Страшное, но великолепное. И творилось. Что за история у нашей страны! Мифы распускаются яркими цветами и на моих глазах обретают черты реальности.
Ко мне подбежал Буйвол.
– Привет, малыш, – сказал я. – Поесть хочешь? У меня нет.
Буйвол не хотел есть. Он аккуратно взял меня зубами за рукав и медленно потянул.
– Что это у нас? К палке меня ведешь?
Я поддался уговорам собаки. Буйвол провел меня между деревьями и остановился у самого высокого. Гавкнул. Еще раз гавкнул.
– Это тут? Что ты показываешь?
Пес коротко проскулил.
– Ты мне одно скажи, Буйвол. Что ты с теми людьми сделал? Почему поддался? Я ведь не хотел так уж… сильно…
Буйвол посмотрел на меня виновато, а я не знал, винить его или нет. И винить ли себя.
– У-у, – услышал я и поднял взгляд. На самой толстой ветке сидела сова. Приспешница подвальных ночей.
– И ты тут, – сказал я. – Тоже хочешь взбучку? Ты зачем нас напугала? Рома чуть в штаны не наложил.
Сова посмотрела влево, вправо, на меня. Ухнула. Взъерошилась вся, превратилась в клубок перьев.
– Стивен видел прошлое? – тихо спросил Рома. – С теми крестьянами был дядя Витя?
– Наверное.
– Что-то мне грустно, Канон. Не могу понять, почему…
– Мне тоже, Ромыч, – я огляделся на Башню. – Мне тоже.
Глава 22. Как работает эта магия?
Я стоял у низкого забора, Рома – навалившись на него животом, висел, как белье. Последние минут пять мы старательно делали вид, что сегодня обычный день.
– Сегодня такой обычный день, – выдавил наконец из себя Рома.
– Это да… – сказал я. – Ординарный.
– Хоть что-то бы такое произошло.
– Или случилось бы.
– А то все слишком нормально.
– И… Как ты сказал?
– Ординарно.
– Ординарно.
Мы помолчали.
– Страшно, конечно, – сказал Рома. – И мне кажется, нам ничего делать не надо. Пусть все будет, как было.
– Рома, ну, во-первых, ты слышал, что он сказал про моих родителей. Думаешь, я это так оставлю?
– Нет, конечно, но… Ты не знаешь, где этот ключ и… Это опасно. Может, попросим дядю Витю помочь?
– Никакого дяди Вити, – сухо сказал я.
– Почему?
– Потому что.
Рома обиженно замолчал, а затем сказал:
– А это что?
– Где?
– Вон. Разве там была беседка?
– Какая беседка?
Я повернул голову. Действительно, возле Башни, ближе к входу, стояла белая кованая узорная беседка… Круглая, со шпилем, увенчанным двуглавым петухом, сказочная, и при этом – так органично вписанная в окружение.
– Красивая, – сказал я.
– Ее там не было.
– Не было.
Вблизи беседка оказалась еще красивее, точно в ней подгрузились пиксели. Я изучил таинственную архитектурную форму, обошел по кругу. Кованый орнамент был посвящен охоте: кабан, заяц, кролик, а напротив входа – фигурка человека… Отдельной темой в композиции были стилизованные ружья со штыками и сабли.
– Ром, у нас есть объективные причины не заходить внутрь?
– Дай-ка подумаю… Да.
Мы все-таки зашли внутрь. Я ощутил нечто, похожее на женире[32], и впервые понял, что значит это слово. Сел на скамейку, вдохнул полной грудью. Воздух здесь казался вкусным, гурманским.
– А что, внутри очень даже ничего, – сказал Рома.
– Ага.
– Как думаешь, эта беседка – аномалия?
– Что ты имеешь в виду?
– Как дядя Витя говорил. Есть наш мир, а есть «мир под миром». Закрашенный.
– Сказать по правде, Ромыч, я теперь все вокруг подозреваю. Смотрю на асфальт или на дом, или на облако – и чувствую, как видимая оболочка распадается, а в глубине оказывается нечто иное. Но,
