– О, если хочешь, так я тебя, дорогой, все же накормлю до захода солнца. Мясной нарезкой и чувством вины. – Я засмеялась и, усевшись напротив него, подтянула к себе конверт. – Но это чуть позже, а прямо сейчас посмотрю я таки, что там.

Он, засмеявшись, встал и поцеловал меня в затылок.

– Я сооружу для нас обоих бутерброды, и если я окажусь прав и письмо это – от твоих фанатов, то тогда…

– Что тогда?

– Тогда тебе придется поломать себе голову и придумать достойный способ вознаградить меня за то, что я оказался прав.

– Праведность сама по себе является наградой. – Я вскрыла конверт, и оттуда выпало еще несколько конвертов поменьше. – Вот тебе и раз!

– Ха! – Натаниэль открыл холодильник и снова сказал: – Ха!

– Бутерброды, муженек. – Адрес на некоторых конвертах был выписан красивым почерком чернилами, на других же – вкривь и вкось цветным карандашом. Ошеломленная, я взяла один из конвертов с надписью карандашом и громко рассмеялась. – Послание адресовано Леди-Астронавту – ну… Точнее, Ледди-Астронауту.

– Так тебя впредь и буду ласково называть, дорогая. – Натаниэль поставил чашку чая со льдом на стол рядом со мной. – Куриная грудка на ржаном хлебе тебя нынче устроит?

– Ага. И немного лука туда еще, пожалуйста. – Я вскрыла письмо, адресованное Ледди-Астронауту, и извлекла из конверта вырванный из прописей, испещренный пятнами от мелков и отпечатками детских пальцев лист. – О… Мое сердце сейчас разобьется. Послушайте-ка только: «Драгой Ледди-Астронаут, я хочу с вами отправиться в космос. У вас есть корабль “рокет”? Я хочу корабль “рокет” на Рождество. Ваш доруг, Салли Хардести». А еще там изображена ракета.

– Подожди, то ли еще будет, когда ты действительно попадешь в космос. – За моей спиной загремела посуда – это Натаниэль принялся изготавливать бутерброды. – Тогда нам, несомненно, придется приобрести почтовый ящик значительно крупнее нынешнего.

– Если попаду, и то – большущее «ЕСЛИ», а на пути к нему есть еще и множество «если» поменьше, и уж совсем крошечных «если».

Я засунула письмо Салли обратно в конверт и отложила в сторону. Пока не закончится Шаббат, ответить ей я все равно не могла, но сортировать письма была вполне вправе.

– У меня есть вера…

– Откуда ж она взялась? Ведь ты же только что сам заявлял, что ты – никудышный еврей.

– Я верю в тебя, моя дорогая. Кстати говоря, мне бы не помешала твоя помощь в расчетах орбитальных параметров. – Натаниэль вытащил из хлебницы буханку и положил ее на столешницу.

– Используй, пожалуйста, разделочную доску.

– Именно так я и намеревался поступить. – Натаниэль отложил в сторону нож и, на несколько секунд замолкнув, извлек из-под раковины разделочную доску. Затем продолжил: – Полагаю вполне возможным, минуя траекторию свободного возврата, сразу вывести корабль на орбиту вокруг Луны. Сделав так, мы сэкономим и время, и топливо.

– И подвергнем жизни астронавтов значительным дополнительным рискам.

Я придвинула к себе еще одно письмо и, просунув палец под клапан, вскрыла его. Начала читать:

Дорогая доктор Йорк, я и не знала, что девушкам разрешено быть докторами…

– Я не говорю, что следует пропустить околоземную орбиту. Речь идет лишь о транслунной. В сентябре мы отправляем беспилотник вокруг Луны. Он сделает снимки обратной стороны нашего естественного спутника, а заодно опробует перспективность предложенного мною варианта движения, так что дополнительному риску людей мы почти не подвергнем…

…А мне бы хотелось стать доктором…

– Лунная орбита включает в себя переход на ее орбиту и выход с нее, – продолжал вещать любимый мой муж. – Необходимо будет учесть переход из сферы влияния гравитации Земли в сферу влияния Луны и…

– Да знаю я, знаю. О небесной механике я тебя и не спрашиваю. Спрашиваю только, есть ли веские причины для отказа от траектории свободного возврата при полете пилотируемого астронавтами корабля.

– Похоже, тебе следует спросить об этом Паркера.

Я швырнула письмо на стол, даже не понимая, почему столь сильно разозлилась на Натаниэля.

– Его-то чего спрашивать? Ведь он же не физик и не математик. Или я ошибаюсь? – Я глубоко и медленно вздохнула и аккуратно сложила письмо. С нажимом провела ногтем большого пальца вдоль сгиба на бумаге. Помолчав, произнесла: – Прости, погорячилась. Я просто… Просто… Хорошо, объясняю подробнее. Если в изначальные расчеты вдруг вкрадется неточность или пилотирование корабля окажется не совсем корректным, то благополучно вернуться на Землю с траектории свободного возврата у корабля будет вполне реальный шанс, но если же этого промежуточного этапа полета не будет, то и малейшая ошибка окажется для экипажа фатальной – они либо пролетят мимо Земли, либо сгорят при входе в атмосферу. В общем, ни единого шанса на спасение у них не будет, и тогда уж любая, пусть даже и самая радикальная экономия времени и топлива окажется полной бессмысленностью.

– Но можно же все математически рассчитать и…

– Милый мой… Я – вычислитель, но я – еще и пилот, и, видимо, оттого прекрасно понимаю, что намеренно пропускать пункты полетного регламента ради экономии ресурсов ни в коем случае не следует, а если меня попросят сказать обратное, то делать этого я не стану. – Я сунула сложенное уже мною письмо в конверт и заявила: – И в Шаббат работать я тоже не стану.

– Ой ли? Ведь прямо сейчас ты отвечаешь на письма своих фанатов. Разве это не предполагает написания? – Его голос звучал абсолютно беззаботно, но я-то точно знала, что беззаботность его – деланая, и далась она ему с величайшим трудом, а труды он эти приложил лишь ради того, чтобы не обидеть меня. Разумеется, труды его я всегда ценила. Не просто ценила – я его любила.

– Я лишь читаю, но не пишу.

Он положил рядом со мной бутерброд. Наклонившись, поцеловал меня в макушку.

– Ты, как всегда, права. И мне очень жаль.

– А мне не следовало бы капризничать.

– Ну, давай перекусим, а потом… – Он подошел к полке и вынул из ряда стоящих книгу. – Потом я, пожалуй, почитаю.

Я сложила письма стопкой на краю стола. Прищурившись, вгляделась в корешок книги в его руке. Произнесла:

– Вижу в названии книги слово «Марс».

Он засмеялся и показал мне обложку.

– Книга эта – всего лишь роман. А быть может, сборник рассказов – пока не понял. Ее мне Клемонс одолжил. Говорит, что с точки зрения космических полетов ахинея полная, но ознакомиться с ней непременно стоит. Чтение такого рода беллетристики после трапезы считается за то, что я взял все же выходной?

– Да. – Я лучезарно ему улыбнулась. – Несомненно. И спасибо тебе.

* * *

Последние два часа и двадцать три минуты