мы сидели в «темной комнате», ожидая того, что «проблема» будет наконец решена и часы обратного отсчета затикают вновь. В самой ракете, похоже, не было никакого дефекта, а просто произошло автоматическое отключение при T-минус тридцать секунд. Трем мужчинам, пристегнутым ремнями в кабине гигантской ракеты «Юпитер V», ожидание, несомненно, давалось гораздо тягостней, чем нам, находящимся в бункере.

Ответственным за нынешний запуск был Стетсон Паркер. Коммуникационная гарнитура его была слегка сдвинута за ухо, сам же он то и дело подбрасывал в воздух и непременно ловил теннисный мяч. Каждые минуты две, ухмыльнувшись, что-то произносил в микрофон. Похоже, он, профильтровав все потоки информации, поступавшие от множества инженеров и вычислителей, доводил необходимое до заключенных в капсуле астронавтов.

Разговаривал ли он с Жан-Полем Лебуржуа, Рэнди Б. Клири или Халимом «Хот-Догом» Малуфом? Впервые все астронавты были не американцами, а сам Паркер, в очередной раз изумив меня, оказался полиглотом. В его арсенале оказались французский, итальянский и, что самое удивительное, даже гэльский.

Через наш общий стол ко мне наклонилась Хелен:

– Привет. В эти выходные в «Девяносто девятые» собираешься?

Я покачала головой и поправила карандаши на своей стороне стола:

– Боюсь, что этот запуск окончательно выбьет меня из колеи.

Она цокнула языком и вернула свой взгляд к шахматной доске, на которой разыгрывала партию с Рейнардом Кармушем. Цоканье ее было мастерским использованием одного-единственного звука, но выразил он одновременно и разочарование, и смирение.

Я, уставившись на ее тускло освещенный профиль, спросила:

– Что не так?

Она вновь посмотрела на меня. Промолвила:

– На прошлой неделе ты сама уверяла всех и вся, что уж этот-то запуск для тебя тяжелым не станет. – Она, мельком взглянув на шахматную доску, передвинула пешку на клетку вперед, и Кармуш сквозь зубы выругался по-французски.

– Признаюсь, была тогда полностью в том уверена, но теперь от моей былой уверенности и следа не осталось. – Я взяла листы миллиметровки и, стремясь создать из них хотя бы относительно ровную стопку, похлопала их торцами по поверхности стола. Немедля с удивлением обнаружила, что бумаги липнут к моим пальцам. – Да и ты уже получила лицензию пилота на соло, так что я тебе особо и не нужна.

Кармуш поднял на нее глаза.

– Ты – лицензированный пилот?

– Да, я теперь – лицензированный пилот малой авиации. – Хелен указала на доску. – А ты намереваешься играть или просто и дальше будешь на фигуры только пялиться?

– Я думаю! – запротестовал он и наклонился к самой доске, да так, будто полагал, что его просунутый между фигурами нос поможет ему закончить партию в свою пользу.

Хелен вновь перегнулась через стол ко мне и спросила:

– Почему ты больше не появляешься в «Девяносто девятых»?

– Я… Я просто… Там собирается много новеньких. – Основная группа из нашей старой компании все еще приходила, и к нам даже присоединились Ида и Имоджин, но после мистера Волшебника и статей обо мне к нам внезапно нахлынули новые участницы, и они вечно клянчили у меня автограф, а то и вовсе настаивали, чтобы я сфотографировалась вместе с ними. Я пожала плечами и снова поправила карандаши на столе. – Я просто… Просто скучаю по прежней нашей маленькой сплоченной группе.

Хелен, постукивая пальцами по столу, кивнула.

– Дай всему свое время. Пена схлынет, и затесавшиеся случайно вскоре потеряют к нам интерес. Уж поверь мне.

Напряжение, точно запоздалый выдох, покинуло меня. Слава богу, у меня есть друзья, которые поняли причину моих страхов, хоть я о них даже и не заикалась.

Кармуш наконец-то двинул коня. Хелен немедля вернулась к игре и, молниеносно переместив в свою очередь слона, уведомила противника по партии:

– Шах.

Тут от стола Стетсона Паркера на всю комнату раздалось:

– Что там теперь известно о задержке? Для Малуфа уже подходит время молитвы.

– Из противоперегрузочного кресла он для молитвы все равно встать никак не сможет. – Клемонс ткнул сигарой в сторону Паркера.

– О том даже и речи не идет. Он просто опасается, что начнет молитву, и тут совершенно неожиданно возобновится обратный отсчет, и ему в таком случае волей-неволей придется прерваться.

– Как только начнется обратный отсчет, мы ему дадим знать. – Клемонс отвернулся от Паркера и рявкнул: – Йорк! Каков сейчас наш статус?

Натаниэль оторвал взгляд от крошечного экранчика, над которым был склонен, и прекратил писать, но продолжил, сосредоточенно сморщив нос, прижимать левой рукой телефонную трубку к уху, правую же поднял, призывая Клемонса к тишине.

Господи, до чего же я любила своего мужа!

Паркер хмыкнул и что-то пробормотал в микрофон, обращаясь, очевидно, к астронавтам.

Я взглянула на огромные часы на стене. Если задержка продолжится еще хотя бы час, то мы упустим окно запуска, и старт придется отложить до завтра. Это станет не первым отложенным запуском, но и радости в том не будет.

– Шах. – Хелен откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. – И через ход – мат.

У француза отвисла челюсть, и он уставился на доску, силясь проследить разом все шаги, приведшие его к поражению.

Я встала, подняла локти на уровень плеч и с хрустом расправила спину.

– Не понимаю, доктор Кармуш, почему вы продолжаете свои попытки.

– Когда-нибудь… Когда-нибудь я непременно возьму над ней верх. Порукой мне – закон больших чисел. – Он, все еще глядя на доску, потер лоб. – Подтверждаю шах и мат следующим ходом.

– Йорк – Элма Йорк. – Паркер, подбросив и поймав мяч для гольфа, поманил меня к себе свободной рукой. Пронзительный свет от пульта связи отбрасывал тяжелые тени под его бровями.

Мы с Хелен обменялись многозначительными взглядами, а затем я пересекла комнату и предстала перед Паркером. Натаниэль принялся наблюдать за мной с такой интенсивностью, что в комнате вроде бы даже повысилась температура, я же, придав лицу максимально нейтральное выражение, к мужу своему и не повернулась.

– Да? – обратилась я к Паркеру.

– Подождите, – велел он мне.

Он же, меня подозвав, теперь заставил ждать перед собой, сам же, то и дело кивая, принялся слушать одного из астронавтов.

Я стояла, сопротивляясь желанию разгладить юбку или хотя бы пошевелить рукой. Взгляд Натаниэля все еще обжигал правую сторону моего тела, но я даже глаз на него не скосила.

– Понял. Ellesetientici… Ouais, ouais. Vousetmoi àlafois[15]. – Паркер отпустил кнопку на микрофоне и откинулся на спинку кресла. Из его руки вертикально вверх взмыл мяч и шлепнулся обратно ему в ладонь. – Жена Лебуржуа делает все на американский манер. Итак, их дочь состоит в отряде девочек-скаутов, и они просят, чтобы вы перед ними выступили.

Прежде чем вновь