казалось, он раздавит меня, если сожмет их чуть сильнее.

Напротив нас я увидела воодушевленного фотографа с камерой наизготовку.

– Улыбнись для фотографии, – велел Эган и улыбнулся сам.

Вспышка на миг ослепила меня. Я ждала, что он повернет меня снова, чтобы мы продолжили танец, но Эган, не изменив позицию, прошептал мне на ухо так тихо, что слова его прозвучали, скорее, угрожающе:

– Я с удовольствием проведу с тобой ночь, конечно, если у тебя не пропадет настроение, когда закончится прием…

Он резко развернул меня, отвесил учтивый поклон, словно поблагодарив, и отправился за своим виски, чтобы продолжить раунд светских бесед. Несомненно, он получил от меня то, что требовалось, и оставил стоять посреди танцпола, в высшей степени заинтриговав последней фразой. Если я все еще захочу? Что бы это значило?

О, я и представить не могла, что меня ожидало.

Через несколько невыразимо скучных часов, в течение которых пришлось бесконечно выслушивать, каким замечательным человеком был глава семейства Кэш, настало время главного тоста.

Гости стекались в патио. Я нигде не заметила Адрика, но увидела глубоко подавленную Арти, Оуэна под руку со своей девушкой и нежно ворковавших Александра и белокурую Лайлу. Официанты подали бокалы с шампанским. На небе сияли звезды, обманчиво сулившие прекрасную ночь.

Диджей приглушил музыку, Эган подождал минуту, пока все соберутся, а затем встал в центре толпы, замершей в ожидании.

Я изобразила широкую улыбку, идеально подходившую для лицемерного и жестокого мира Тагуса.

– Вечер только начался, а я уже хочу прерваться, чтобы сделать важное объявление, – заговорил Эган хорошо поставленным, звучным бархатистым голосом. Его глаза злорадно блестели, но так было всегда, и я не обратила на это особого внимания, важничая, как влюбленная подруга, гордая тем, что находилась с ним рядом. Гости слушали, с нетерпением ожидая продолжения. – Главная цель нашего вечера – собрать средства для фонда помощи бездомным, которым руководит мой отец. Но некоторое время назад я решил, что мы поднимем тост и совместными усилиями поспособствуем еще одному благому начинанию. Для этого я приготовил несколько бутылок вина из моей личной коллекции и выставляю их на продажу сегодня вечером. Это решение далось мне нелегко, но меня радует мысль, что деньги, собранные за каждую бутылку, будут направлены на дело, которому я придаю огромное значение.

Гости зааплодировали. Даже я удивилась. Он жертвует на благотворительность свою бесценную собственность? Вот и славно. Учитывая, каким придурком он был, самое малое, что он мог сделать для человечества – это пожертвования.

Эган попросил тишины, и через несколько мгновений аплодисменты прекратились. И тогда он взорвал бомбу.

– Деньги поступят на счет госпиталя Святого Франциска и покроют все расходы на лечение моей свекрови, Элейн Дерри, матери моей невесты Джуд Дерри. Элейн страдает от последствий ВИЧ-инфекции, а я принимаю ее судьбу близко к сердцу.

Когда Эган повернулся ко мне, подняв бокал, я стояла как громом пораженная.

Значит, вот что он имел в виду, сказав «если у тебя не пропадет настроение, когда закончится прием». Он намекал, что приготовил для меня сюрприз. Нечто настолько жестокое, что земля ушла у меня из-под ног.

В тот миг, когда приговором прозвучало «ВИЧ», мир как будто замер. Все вокруг меня исчезло. Стоп. Оглушительный удар и провал. А затем внезапно картинка вернулась и ожила, и я поняла, что сказал Эган.

Он только что объявил об этом на весь Тагус всем, кто смеялся надо мной и кто завтра и послезавтра будет злословить, обсуждая свежую сплетню, хотя то была чистая правда. Моя мать болела уже шесть лет. Это была проблема очень серьезная, личная и тяжелая, а Эган легко и небрежно сообщил о ней широкой публике, словно речь шла о какой-то шутке.

Решившись посмотреть по сторонам, я увидела, что все замерли в ожидании, но выражение их лиц и глаз не оставляло сомнений в том, что они думали о моей матери, о том, каким образом она могла заразиться и родилась ли я инфицированной или нет…

– Ваше здоровье! – внезапно сказал Эган.

Гости хором поддержали тост:

– Ваше здоровье.

Я не подняла бокал. Я стояла неподвижно, ибо все внутри будто заледенело, включая саму жизнь.

Эган пригубил вино из бокала, затем осушил его до дна, притворно нахмурился и спросил:

– Джуд, хочешь что-нибудь сказать? Не поделишься, как чувствует себя Элейн?

Я приоткрыла рот. Я и в самом деле собиралась кое-что сказать, чтобы не усугублять положение, но из моего горла не вырвалось ни звука. По телу прокатилась горячая волна и подступила к глазам, уничтожая мою твердость и храбрость. Мне хотелось… заплакать, заплакать навзрыд, но я сдерживалась, призвав на помощь все силы. Я была не в состоянии даже ответить ему, как он того заслуживал, продемонстрировав свое мужество.

Гости ждали. Они смотрели на меня и перешептывались.

– Я-я… – с трудом выдавила я. Перед глазами все завертелось. Во рту пересохло, меня затошнило. – Она…

– Она – что? – нагло подсказал Эган.

– Дело в том… она…

Я не успела сказать что-то еще или ощутить новый приступ тошноты, как меня прервал крик:

– Отсоси, Эган!!!

Это было настолько неожиданно, что внимание гостей переключилось на веранду дома. Я тоже обернулась и не поверила своим глазам. На краю террасы стоял Адрик с бутылкой виски в руках. Что он, черт возьми, задумал? Но долго искать ответа не пришлось, в следующий миг Адрик прыгнул в бассейн. Пролетев по воздуху, он плюхнулся в воду, взметнув тучу брызг. Он погрузился на дно, потом вынырнул, хватая ртом воздух. Отдышавшись, он взмахнул бутылкой и испустил торжествующий вопль:

– ВА-А-АУ!!!

И тотчас громче, чем прежде, заиграла бодрая музыка. И гости тоже разразились криками «ва-а-ау», воодушевленные открывшейся перспективой наконец повеселиться на этой вечеринке.

Повернувшись к Эгану, я обнаружила, что он смотрел на Адрика с нескрываемой яростью. Адрик плавал в бассейне и тоже с вызовом, прищурившись, сверлил брата взглядом.

Желая спасти вечер, гости с большим энтузиазмом начали прыгать в воду, совершенно забыв о злосчастном тосте. По крайней мере, на время.

Мне на плечо легла рука. Это подошла Арти. Мне показалось, что она смотрела на меня с состраданием. Впрочем, не знаю. Возможно, она хотела поддержать меня, но в тот момент я не нуждалась в сочувствии. Мне вообще ничего не было нужно.

Я отпрянула и опрометью побежала прочь, едва не теряя сознание от душивших меня унижения, слез и гнева.

Я воображала, что на шаг опережаю Эгана Кэша, но он только что отправил меня в нокаут.

В ушах снова зазвучали его слова: «У меня всегда найдется план получше».

16

Темнота может служить надежным убежищем, но бойтесь обитающих там чудовищ

Я шла и шла, удаляясь от места, где веселились гости, пока музыка не зазвучала приглушенно. И тогда я дала волю своему гневу.

Сорвав идиотские туфли на шпильках и с силой зашвынув их подальше, я провела ладонью по лицу, словно могла одним движением стереть макияж. Из горла вырвался сдавленный вопль ярости. Гнев переполнял меня, внутри все кипело. Не в силах справиться с бурей эмоций, я замерла, потрясенная до глубины души, подавленная. Размышляя о том, что случилось, я неохотно признала, что это разоблачение было неожиданным и опасным.

Как он посмел рассказать