Шрифт:
Закладка:
Со временем название книги стало термином, укоренившимся в политологии. В публицистике же «черная легенда» сделалась разменной монетой, которую с оскорбленным видом швыряют незримому оппоненту, уплачивая «иудин барыш» тому, кто никак не перестанет поносить «великую Испанию».
Презрением же к испанской истории и культуре иностранная пресса в те годы была полна. Худериас писал свой трактат, когда испанская государственность переживала тяжелейший кризис. Прежняя, феодальная Испания была потрясена до основ и уже не могла жить, как в былые времена. Страна — этого не знали современники Худериаса — еще должна была пройти через десятилетия испытаний, через гражданскую войну, чтобы обрести свою новую сущность, стать другой страной, к которой все ее соседи и относиться станут уже иначе. Пока же все вокруг было знаками упадка, озлобления и безволия. Общество было измучено прошлым, деморализовано настоящим и угнетено ожиданием будущего.
В 1898 году Испания, одряхлевшее чудовище колониальной политики, потерпела разгромное поражение в войне с молодым хищником — Соединенными Штатами Америки. В стране нарастали гражданские волнения. В августе 1909 года Испанию потрясла «Semana Tragica», «Трагическая неделя». В те дни, с 26 июля по 2 августа, по всей Каталонии проходили ожесточенные столкновения между восставшими рабочими и брошенными на их усмирение войсками. Погибло почти полторы сотни человек.
Многие политики, публицисты и просто рядовые граждане искали тогда объяснение кризису, охватившему испанское общество. Почему великая держава испытала небывалое унижение? Виновны ли были в этом сами испанцы, особенности их национального мышления? Или страна стала жертвой внешних врагов, задумавших расчленить и колонизовать ее?
Среди споров, охвативших общество, нелишне было заглянуть в прошлое и, осмысляя его, найти там истоки переживаемой ныне трагедии. Именно к славному прошлому Испании, ее «золотому веку», и обратился Худериас.
Его исторический экскурс был поучительным. Первые симптомы разошедшейся теперь всюду испанофобии он отыскал в событиях XVI века. Именно в ту эпоху, когда испанская корона объединила под своей властью полмира и во владениях испанских королей никогда не заходило солнце, во всей Европе дружно, как по команде, стало меняться отношение к испанцам. Отныне их начали воспринимать как людей жестоких, фанатичных, нетерпимых к другим. Образ Испании стал демонизироваться.
Худериас писал: «Под „Leyenda negra“ мы понимаем подспудное представление, созданное о нашем отечестве при помощи самых неправдоподобных россказней, публично распространяемых почти во всех странах; при помощи гротескных описаний, искажающих как характер отдельных испанцев, так и облик всего испанского общества; при помощи отрицания или, по крайней мере, систематического замалчивания всего, что способно прославить нашу культуру и искусство во всех их самых разнообразных проявлениях или же хотя бы создать благоприятное впечатление о них; при помощи надуманных обвинений, которые во все времена возводились против Испании… с… > Одним словом: мы понимаем под „Leyenda negra“ легенду об инквизиторской Испании, невежественной, фанатичной, неспособной сосуществовать рядом с культурными народами ни в былые времена, ни сегодня, но всегда готовой к жестоким репрессиям; легенду об Испании, являющейся всегдашним врагом прогресса и всего нового, или, другими словами, легенду, которая начала распространяться в XVI веке, в эпоху Реформации, и с тех пор неизменно используется против нас, прежде всего, в самые тяжелые моменты нашей государственной жизни».
Пожалуй, непосредственным поводом, побудившим Худериаса взяться за перо, стали массовые международные протесты, последовавшие после казни в 1909 году известного испанского педагога и анархиста Франсиско Феррера Гуардия. И не случайно его трактат, получивший официальную премию, был резко раскритикован противниками испанских властей. Личность философа надолго стала олицетворением самых реакционных консервативных сил.
Однако Худериас менее всего был похож на карикатурного реакционера. Сын испанца и француженки, он свободно владел шестнадцатью языками, в том числе русским. Был известным социологом, внес большой вклад в реформирование социального законодательства, а еще — благодаря своей лингвистической подготовке — был прекрасно осведомлен о том, что писали об Испании, ее истории и культуре, ее современной жизни зарубежные испанисты. В их книгах и статьях он находил многочисленные ошибки, приметы давнишних предрассудков и всегдашней неосведомленности, что были присущи даже крупнейшим европейским писателям, ученым и философам, проявлявшим поразительный произвол во всем, что касалось его родной страны. Они открыто ненавидели Испанию — он беззаветно ее любил. В их измышлениях он находил все те же страшные черты «черной легенды», давно укоренившейся в сердцах и умах европейцев.
Худериас был не единственным испанским интеллектуалом, кто обратил внимание на испанофобию, утвердившуюся за границей. Знаменитый писатель и философ Мигель де Унамуно (1864–1936) еще в 1909 году в статье, посвященной казни Феррера и опубликованной в аргентинской газете «La Nation», написал следующее: «Эта вражда в отношении Испании начинается в XVI столетии. С того времени она усиливается тем или иным образом. Наша история систематически искажалась прежде всего протестантами и евреями, но не только ими».
Эта цитата из Унамуно свидетельствует: мнение о том, что Испания окружена внешними врагами, всячески извращающими все, что происходило и происходит в стране, было распространено среди испанских политиков и интеллектуалов. Главными врагами, творцами «черной легенды», считались протестанты (особенно «англосаксы») и евреи.
Нет ничего случайного в том, что сторонники «черной легенды» объявляли преступным институтом прежде всего испанскую католическую церковь. Еще и сегодня многие уверены, что церковь в Испании занималась главным образом «охотой на ведьм». Испанская инквизиция якобы расправлялась со всеми, кого подозревала в малейшем отступничестве от христианской веры.
В действительности многие испанские инквизиторы воспринимали ту же веру в ведьм скорее как народное суеверие, а не как преступление. И наоборот, протестантские проповедники часто призывали истреблять тех, кто верит в ведьм и служит дьяволу. Все было по пословице о соринке и бревне: свою жестокость протестанты не замечали или замалчивали, а чужие грешки объявляли страшным пороком.
Продолжение легенды
В своем трактате Худериас ограничился европейскими корнями «черной легенды». Прошло примерно три десятилетия, прежде чем аргентинский историк Ромуло Карбия (1885–1944) в работе «История испано-американской черной легенды» («Historia de la Leyenda Negra hispano-americana», 1943) обратил внимание еще на одну составную часть анти-испанских настроений — на описание зверств, которые творились испанцами в Новом Свете.
По его словам, Leyenda Negra «в своей типичной форме включает рассуждения о [присущих Испании] жестокости, враждебности Просвещению и политической тирании».
Что касается жестокости, ее усматривают прежде всего в действиях
