все более громкими кликами дело происходит „после обеда“ — они с корнем выкорчевывают десятину, барщину, соляной налог, исключительное право охоты и даже привилегии, иммунитет, феодализм, затем назначают молебен по этому случаю и, наконец, около трех часов утра расходятся» (Т. Карлейль. «Французская…», кн. VI, гл. 2).

Эта ночь положила конец не только «ночи Средневековья» — многовековой феодальной истории Франции. С ней прекратился и бессмысленный страх.

Созданная 5 августа 1789 года Национальная гвардия помогла этому. Гвардейцы сразу были брошены на усмирение восставших. Начались стычки, а то и настоящие бои. Сотни людей погибли в те жаркие дни.

Великий страх поутих, так и не достигнув Парижа. Но взбудораженную им Францию охватило безудержное революционное смятение.

Нет, не зря депутаты, как иронично писал Томас Карлейль, расходились по домам, «задевая звезды высоко поднятыми головами» (Т. Карлейль. «Французская…», кн. VI, гл. 2). Через три года после их нововведений во Франции пала монархия.

Самоуправство нарастало. Прошел еще год, и жителям французской столицы довелось пережить теперь уже «Великий ужас», Grande Terreur, — эпоху, более известную нам под названием «Большой (великий) террор». Она продлилась не месяц, а год — с июня 1793 по июль 1794 года. Ужас перед заговорщиками и изменниками охватил тогда Париж и собрал свою кровавую жатву — тысячи человеческих жизней.