–Папа!

–Папа!

Двойня налетела ураганом, стоило выйти из спальни.

–Что-то случилось?– Я с тревогой вгляделся в грустные детские лица.

Нехорошее предчувствие морозным холодком прокатилось по спине.

–Бабушка… Она собрала вещи и ушла.– Даша протянула мне записку.– Час назад.

–С нами попрощалась. А тебе просила передать это,– пояснил Кондрат.

–Ушла?– Я не поверил собственным ушам.– И не сказала мне ни слова?

Это было очень странно. Уж кто-кто, а Генриховна не тянула на нежную барышню, которая с трудом переносила расставания. Казалось, наоборот, она лишь удовольствие получала от ценных указаний на прощание и малоприятных нотаций с намеками на умственную неполноценность собеседников.

–Да…– Сын как-то странно отошел в сторону.– И еще внизу тебя ждет бабушкин бойфренд. Тот, седой, с островов!

–Дядя Валера не пускает его в дом,– нахмурив брови, с обидой произнесла Даша.– Вместо этого он позвонил дяде Сергею, собрал всех охранников и, кажется, вызвал полицию.

* * *

«Проклятие. А я точно проснулся?»– это была первая мысль, которая пришла в голову после новостей.

Побег бабки, визит Магницкого – все отлично вписывалось в картину какого-нибудь кошмара. Искренне надеясь, что и правда сплю, я ущипнул себя за бедро. Но боль оказалась слишком реальной.

–Так, быстро к себе в комнату. И не выходить, пока сам за вами не зайду!

Магницкий, конечно, не был террористом и вряд ли стал бы причинять вред детям, однако рисковать самым дорогим я не мог.

–А можно мы с лестницы понаблюдаем?

–Ну, пожалуйста, папулечка!

Двойня изобразила котов из «Шрека». Умилительно, хоть и не слишком правдоподобно.

–Обещаю, я вам потом все расскажу!

Подтолкнув ребятню в сторону детской, я развернул записку от Генриховны.

–А записи с камер покажешь?– оглянувшись, уточнил Кондрат.

Плотное общение с охраной, похоже, не прошло для него бесследно.

–У новой няньки своей потом попроси, у дяди Валеры!– Я махнул в сторону входа и чуть не свалился с лестницы, когда прочел первую строчку.

«Спасибо за эти две недели»,– каллиграфическим почерком было выведено в самом верху.

Проморгавшись, я покрутил лист бумаги в руках. Но, так и не обнаружив слово «шутка», продолжил чтение.

«Я буду вспоминать о них с теплотой».

После второй фразы пришлось снова отвлечься и потереть глаза.

«К сожалению, выполнить ваше поручение теперь невозможно, так что не вижу смысла оставаться в доме и дальше».

На третьей строчке я готов был звать понятых, чтобы они тоже прочитали текст и засвидетельствовали каждое слово. Под роспись!

«Удачи вам в поисках Варвары. Она милая девушка. Немного блаженная и точно неспособная на злой умысел.– Хоть в чем-то Генриховна напоминала себя прежнюю.– Всего наилучшего детям! Уверена, вам хватит мудрости уберечь их от родной матери,– вновь мелькнул кто-то незнакомый, слишком сердобольный для циничной бабки-чекистки.– Прощайте. Аделаида»,– закончила она вполне стандартно.

От этих последних двух слов стало неожиданно грустно.

С одной стороны, радоваться должен был – никакого геморроя с ушлыми племянниками, отжавшими у старушки квартиру, никаких сюрпризов вроде снотворного чайка или угона машины. Знаменитое «баба с возу – кобыле легче». Но что-то не отпускало.

Что именно, я думал все время, пока спускался по лестнице. В поисках подвоха еще раз перечитал письмо в гостиной. И такой же удивленный, вышел к Магницкому.

–Она здесь?!– Дед не стал размениваться на приветствие и сразу же перешел в наступление.

Для олигарха из девяностых это была нормальная тактика. Хорошо хоть без пистолета, приставленного к виску. И все же сам вопрос показался странным!

Я ожидал, что дед начнет с претензий или даже со счета за утопленную яхту. С «зачем» или «да я тебя сейчас…». Однако не только бабка сегодня вела себя необычно.

–Если вы об Аделаиде Генриховне, то ее здесь нет.– Я развел руками. И на всякий случай спрятал письмо в карман брюк.

–Черт… опоздал!– Дед зло сорвал с головы шляпу и бросил ее на пол.

–Любые вопросы вы можете задать мне.

–С тобой мне говорить не о чем… Лишь это отдать.

Войтенков с целый взводом охраны уже взяли нас в кольцо, но, будто не замечая никого, Магницкий расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана сложенные вдвое листы. Целую пачку.

–Я за ней приехал.– Он бросил бумаги рядом со шляпой и тяжело вздохнул.

–Моя охрана отвечает за безопасность Аделаиды Генриховны.– Я покосился на Валеру, и тот сразу же отошел в сторону, доставая телефон.– Если вы попытаетесь предпринять против нее хоть что-то…

–Я?! Против нее?!– Дед взорвался хохотом.– Я?! Против?! Адочки?!

От нового раската смеха вся охрана приблизилась еще на шаг, а в ближайшем шкафу зазвенели стекла.

Отсмеявшись, Магницкий подошел ко мне и, чуть не перепугав парней, хлопнул ладонью по плечу.

–Да я сам за нее кого хочешь порву! Закопаю за нее.

Не знаю, что отразилось у меня на лице, но Магницкий хлопнул по плечу еще раз. Полегче.

–Не тебя. Не белей так!– Он аккуратно расправил на моей груди футболку. И вдруг неожиданно обнял.– Знал бы ты, как мне удружил!

Хватка у олигарха была железная. Не верилось, что старику семьдесят.

–Удружил?

Успокоив жестом полуобморочную охрану, я кое-как выбрался из стального захвата. Пора было разобраться со всей этой ненормальной ситуацией.

–Твой проект!– Дед указал на бумаги.– Не крал я у тебя ничего. Для моих извилин подобное уже слишком сложно. Стар я для этих ваших технологий.

–Тогда откуда у вас документы?

Чтобы рассмотреть свои расчеты и подпись, даже присаживаться не пришлось. Это были именно те файлы, которые юрист переправил Магницкому. Тот самый проект, над которым я корпел последний год почти без выходных.

–Один из моих замов решил проявить инициативу.

–То есть они внедрили своего агента ко мне в компанию и даже не согласовали это с вами?

–Некоторые подчиненные спят и видят, когда я отдам концы,– с горькой усмешкой произнес дед.– Наследников у меня нет, так что время от времени они дерутся за власть друг с другом. А иногда пытаются возвыситься за чужой счет.

–В данном случае за мой.

Легче от такого признания не стало, но теперь в истории со шпионажем хотя бы наступила ясность.

–Колёса судьбы!– Дед задумчиво посмотрел вверх.– Вначале они прокатились по тебе. Теперь по мне. Красиво! Хоть и жестоко.– Прежнее отчаяние вернулось на его лицо.