Подойдя к торговцу рыбой, Флоренс стала наблюдать за процессом разделки – нож в его умелых руках двигался невероятно быстро. Это напомнило ей, как Хелен разделывала цыпленка, когда учила ее готовить. Очищенных рыб, превращенных в филе, мужчина складывал горкой. Прилетела муха и начала топтаться там своими мохнатыми нитевидными лапками.

Флоренс прошла вглубь базара. Все, что здесь продавалось, она уже видела в Марракеше – некую смесь местного колорита и обыденности.

Внезапно она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку, и резко повернула голову. Маленький морщинистый человек тащил ее за рукав к лавке с серебряными украшениями.

– Аметист, – шептал он, – очень хорошее качество. Очень красивый.

Она отдернула руку:

– Нет, спасибо.

Он подошел к ней ближе.

– Там одни подделки. Тут настоящие.

– Нет, – сказала она более решительно и быстро пошла прочь, свернув в узкий темный проход, уводящий от главных торговых рядов. Несколько мужчин сидели на маленьких скамейках и пили из дымящихся чашек. Они окинули ее взглядом и тут же разочарованно отвернулись. Она провела рукой по ряду ярких кожаных тапок. От них исходил теплый сырой запах, словно от мокрого животного. Сердце вдруг забилось быстрее, хотя она так и не поняла почему.

Она вдруг снова почувствовала на себе руку. Отскочив в сторону, она все же обернулась.

– Флоренс!

Шагнув назад, она споткнулась на неровной земле. Перед ней кто-то стоял: крупные зубы, ярко-розовое поло, сухие тщательно приглаженные волосы.

– Уитни?!

Ее давняя подруга из Флориды смотрела на нее, округлив глаза от удивления. После неловкой паузы они все-таки обнялись. Уитни уже с седьмого класса была ростом метр восемьдесят, так что Флоренс пришлось встать на цыпочки. Они не виделись с окончания школы и с тех пор обменялись всего двумя десятками сообщений. Переехав в Нью-Йорк, Флоренс вообще перестала отвечать. Тем не менее никакой обиды на лице Уитни не читалось, хотя, возможно, она просто забылась на мгновение, пораженная их неожиданной встречей.

– О боже! – воскликнула Уитни. – С ума сойти!

– Что ты здесь делаешь?

Уитни вдруг ахнула.

– Что случилось? – спросила она, указывая на гипс и лицо Флоренс, на котором все еще были видны синяки. – Что с тобой?

– Небольшая авария. Все не так страшно, как кажется.

– Бедная!

– Что ты здесь делаешь? – снова поинтересовалась Флоренс с легким беспокойством в голосе. Она была так напугана недавним общением с Гретой, встречей с Идрисси и даже с торговцем аметистом, что ей уже везде мерещилась опасность. Пришлось напомнить себе, что Уитни – это просто Уитни. Та самая девушка, которая четыре года подряд исполняла заглавную песню из «Классного мюзикла» на шоу талантов. Неожиданно взглянув на себя нынешнюю глазами того, кто знал ее с детства, Флоренс ужаснулась, но это ощущение прошло так же быстро, как и появилось.

– Я тут в отпуске с университетской подругой, – сказала Уитни. – Мы только сегодня утром приехали в Семат. До этого несколько дней были в Атласских горах.

В школе Уитни была очень старательной ученицей, хотя ей никогда не удавалось достичь таких же успехов, как у Флоренс. А еще Флоренс до сих пор не могла забыть того, что отец Уитни, который был ее дантистом, оплатил обучение дочери в частном университете Эмори, в то время как для самой Флоренс, как для всех остальных, никаких вариантов, кроме Университета Флориды, не существовало.

– А ты что здесь делаешь? – спросила Уитни.

– Вроде как работаю.

– Правда? И чем ты занимаешься?

– Я… Ну, это долгая история. Собираю материал.

– Здорово! А ты все еще в издательском бизнесе?

– В общем-то, да.

– Это прекрасно. Я очень рада за тебя. Ты всегда любила книги.

Флоренс уже замечала, что люди, которые, в отличие от нее, не считали литературу чем-то фундаментальным, составляющим, наряду с физикой и биологией, основу человеческой жизни, представляли ее просто совокупностью физических объектов – книг. Неужели они считали, что стихия музыки может быть сведена к виду и звуку скрипичной струны? Флоренс действительно любила книги – запах переплета, шероховатость страниц, – но все это было ничто по сравнению с тем, что таилось внутри них.

– Ну а ты? – спросила она. – Чем ты сейчас занимаешься?

– Я руковожу проектом в «Веризоне» в Тампе. Какое-то время пыталась работать в Атланте, но скучала по морю и по семье. А «Веризон» – это просто лучшее место для работы.

Флоренс вспомнила, что в школе главной проблемой Уитни в общении с другими был ее безудержный энтузиазм, тогда как большинство из их окружения наступили бы себе на горло при попытке проявить малейшее рвение хоть к чему-то.

Уитни вдруг закрыла глаза и втянула носом воздух. Потом взяла Флоренс за руки – она всегда предпочитала тактильный контакт.

– Флоренс, можно я скажу? Мне кажется, это судьба, что мы здесь случайно встретились, потому что я уже несколько месяцев собираюсь тебе кое-что рассказать.

Флоренс и представить себе не могла, что такого Уитни хотела ей сообщить, учитывая, что шесть лет они практически не общались.

– Мы встречаемся с Тревором, – быстро произнесла Уитни.

Флоренс с трудом сдержала улыбку:

– Это прекрасно, Уитни. Я совсем не против, правда. Мы встречались очень давно. Как будто в другой жизни, когда мы были совсем другими людьми.

Уитни вздохнула с облегчением:

– Боже, я так рада. Мы ведь оба чувствуем вину.

Флоренс вполне могла в это поверить, но только в отношении Уитни. А вот в угрызениях совести Тревора, в жизни которого, по крайней мере в период их общения, было две страсти – «Майнкрафт» и Айн Рэнд, она сильно сомневалась.

– Привет, малыш.

Девушки обернулись.

Это был Ник, держащий в руке пакетик ярко-оранжевой куркумы.

– Привет, – натянуто ответила Флоренс, внезапно осознав, в каком рискованном положении она оказалась.

– Привет, я Ник, – сообщил он Уитни, поскольку Флоренс не спешила представлять их друг другу.

– А я Уитни, выросла с…

– Мы с Уитни выросли вместе! – громко вмешалась Флоренс.

– Ого, – отреагировал Ник. – Мир тесен.

– Уитни путешествует по Марокко с университетской подругой.

– Круто.

– Суперкруто, – согласилась Уитни.

Флоренс огляделась:

– Она здесь?

– Эми? Нет, она вырубилась в отеле. Мы вчера до ночи гуляли.

– Неплохо, – сказал Ник.