– Надо к ним просочиться! Втереться в доверие! Развести их! Одурачить!

– Ниром, ты совсем больной или только притворяешься?

Но Ниром его не слушал. Он весь уже был захвачен новой идеей. У него даже глаза загорелись новым огнём.

– Я говорю тебе, это сработает. Это называется очень просто – блеф. Слышал о таком?

– Ну.

– Давай блефанём! Подкинем Страшилле тайну, секрет, от которого она не сможет отказаться. Закинем удочку, и она точно выдаст себя!

– Но что тебе это даст?

– Мы будем знать, Ривт! Мы точно будем знать!

– Мы и так знаем, что творится что-то неладное. И ничего не можем сделать.

– Когда она выдаст себя, мы что-нибудь придумаем, – твердил Ниром. – Я всегда что-нибудь придумываю, ты же меня знаешь.

– В том-то и дело, что я тебя знаю. Но в этот раз ты собираешься играть не просто с огнём, а с взрывоопасным сферидом.

– Нет, всего лишь одна партия со Страшиллой, – усмехнулся Ниром. – Она просто тётка в маске. Не двухголовая тварь с острова. Так ты со мной?

Ривт молчал. Он не мог поверить, что позволил себя во всё это втянуть.

– Ты такой болван, Дрюш. Круглый болван.

– Просто прикроешь меня, и всё. На тот случай, если у неё в голове что-нибудь перекосится и она решит от меня сразу избавиться.

– Чем я тебя прикрою? Она же сильная чара. Сделает из тебя котлеты для драгончих.

– Я дам тебе сферид…

– Я не стану нападать на главу ордена!

– Нет, ты не понял. Я дам тебе сигнальный сферид. Если запахнет жареным, ты его активируешь. Бахнешь так, чтобы у неё глаза от страха повылазили.

– А если тебе всё это только кажется, Дрюш? Если Лазария ни при чём?

– Просто извинимся за беспокойство.

– И всё?!

– И всё.

Ривт чуть не застонал.

– Ты болван, Дрюш. И я болван. Я ещё больший болван, чем ты.

– Я знал, что на тебя можно положиться, – расплылся в улыбке Ниром. Он положил руку на плечо Ривта и сказал очень уверенно: – Я зуб готов отдать за то, что Страшилла знает, что происходит. И если она купится на мою уловку, мы узнаем много интересного о том, что творится в Живых Садах.

– Или мы узнаем много интересного о жизни вне ордена.

– Я проголодался, как шнырк, – зевнул Дрюш. – У тебя есть что-нибудь?

Ривт едва удержался, чтобы не отвесить ему затрещину. Как можно думать одновременно о еде, тайнах Живых островов и о том, как обмануть одну из самых влиятельных женщин Чароводья?

А Ниром думал о том, на какую именно тайну может клюнуть Страшилла. У него в голове крутилось несколько вариантов. Предстояло выбрать один из них. Он не сомневался, что на этот раз всё получится.

Глава пятнадцатая

Синяя птица

Никто из учениц Чёрного ордена не проводил на полигоне столько времени, сколько Шани. Никому из них не под силу была и половина той нагрузки, которую каждый день выдерживала их сокурсница.

Поэтому чаще всего Шани тренировалась в одиночестве. Это было ей только на руку: она не чувствовала косых взглядов, не прятала лицо за волосами, не поддёргивала нервно перчатки. Здесь она могла позволить себе вообще их снять, и тогда они не мешали разрушительной силе быстрее добираться до кончиков её пальцев.

У неё появилась небольшая традиция – перед тренировкой кормить с руки безымянную синюю птицу, жившую неподалёку. Сначала птица не доверяла ей, но когда Шани начала приносить зёрнышки, быстро привыкла к девочке и стала клевать с руки. Это было необычно и трогательно – наблюдать, как лёгкая и свободная пташка доверчиво опускается на мертвенно-серую ладонь и ей совершенно всё равно, какого цвета кожа у Шани. Птица приветствовала её звонким щебетом, и у девочки становилось легче на душе. Как будто пернатая подружка своим пением разгоняла тяжёлые мрачные тени, окружавшие её.

Шани улыбалась и наблюдала за птицей, пока та не склёвывала всё угощение и не улетала прочь. Тогда Полумрак напоминал хозяйке, ради чего они пришли на полигон, и девочка возвращалась в реальность.

Здесь, за пределами Графита, она предоставляла Полумраку больше свободы, отдавалась его воле, чтобы немного усмирить его жажду. Жажду разрушения и власти над ней. Она разводила руки в стороны, поднимала лицо к небу, позволяя ветру играть с волосами, и разрешала Полумраку делать то, что он хочет.

Удивительно, но когда Шани позволила ему это впервые, не сопротивляясь и не мучая саму себя, она узнала кое-что очень важное. Полумрак мог не только тратить ту силу, которая хранилась в его сердцевине, но и собирать её из окружающего мира. Она и раньше знала, что сила Семи островов разлита в воздухе и чарониты – только часть её, заключённая в камень. Эта сила окружает всех жителей Чароводья каждую минуту их жизни, а они об этом и не догадываются. Люди просто купаются в ней, но не чувствуют и не используют.

Полумрак умел её собирать, становясь огромным магнитом, стягивал потоки к себе, а потом взрывался, превращая всё накопленное в разрушительную силу.

Шани была его оружием, проводником. С её руки срывался сильнейший заряд и разрушал очередное препятствие. Каменную пирамиду, стеклянную статую, живое дерево. Всё, что выставляли на полигон в качестве тренировочных объектов.

Шани не боялась. Полумрак защищал её от рикошета. Перед тем как обрушить очередной удар, он ставил крепкую защиту. Понимание, что его носительница хрупка и уязвима, появилось у чаронита после того, как он безжалостно ударил её у пещеры ратхли. Потерял контроль, поторопился. Теперь он был осторожен. Камень берёг девочку, словно драгоценный сосуд, делая всё, чтобы не разбить оболочку.

У него была цель. Во время сцепки с Лучезаром чаронит-разрушитель уловил кое-что интересное. Камень чары Ферры за многие годы научился поглощать личность носителя, чувствовал себя хозяином в паре. И отголосок этого пьянящего чувства Полумрак ощутил… Теперь он хотел того же, жаждал полноты власти.

На полигоне он чувствовал, что эта власть возможна, Шани уступала ему. Она делала это сознательно. Отдыхала от борьбы, копила силы для того, чтобы выдерживать соседство с Полумраком во всё остальное время.

Но однажды случилось так, что она упустила момент, когда надо было вмешаться.

Отключилась и не заметила, как её тело развернулось в сторону от искусственных конструкций. Не поняла, на что именно направляет разрушительную силу её ладонь.

И только когда раздался горестный предсмертный крик, Шани очнулась. В ноздри ударил жуткий запах горелого пера.

Она поняла, что это была её птица, когда увидела почерневшее тело, скорчившееся на земле.