И не желала никому его отдавать.

И не отдаст.

Юлиан прищурил глаза, и Лиза заметила, как нервно дернулся его кадык.

- Не буду, - проговорил мужчина и прислонил трость к стене.

Так они и стояли друг против друга. Мужчина и Женщина. Инь и Янь. Сила и слабость.

Их разделял метр. Жалкий кусок пространства. Протяни руку - и коснешься другого. Но каждый выжидал.

Юлиан ждал первого шага от Лизы. После случая в отеле, когда он её фактически изнасиловал губами, для него важно было, чтобы девушка сама приблизилась к нему. Дала понять, что он прощен. Да, прощен! Ему, древнему вампиру нужно было прощение от простого смертного человечка, слабой женщины! Ему было не наплевать, что плещется в глубине её глаз - ненависть или влюбленность! Проклятье! В какой момент её чувства стали для него важны?..

У Лизы же элементарно дрожали ноги. Казалось, стоит ей сделать шаг - и она упадет. Свалится бесформенным кулем на пол. А сердце, захлебывающееся в груди от непередаваемых, нестерпимо сильных эмоций, вырвется на свободу и покатится по блестящему паркету.

Всё же первый шаг сделал Юлиан.

- Тебе помочь скинуть жакет? - выдохнул он, едва размыкая губы, и рванул девушку на себя. Схватил за плечи и притянул.

Та только этого и ждала. Не то пискнула, не то простонала, не то просто выдохнула. Но её руки оказались на груди Юлиана и сжались, комкая черный шелк рубашки.

Теперь они стояли, прижавшись друг к другу. Слившись. Невысокая Лиза и мощного сложения Юлиан. Шелк и гранит. Свет и тьма. У обоих из груди вырывалось рваное дыхание, глаза блестели, губы приоткрылись. Дыхание переплелось, смешалось.

Юлиан всматривался в лицо Лизы и честил себя, на чем тьма стоит. Как он мог ЕЁ перепутать с той... Ни грамма схожести. Черты лица, возможно, перекликаются, имеют одни очертания, но в большинстве своем размытые, смазанные, и только. Взгляд - другой, прямой, открытый. Без лукавства, без торжества. Губы не кривятся в ироничной улыбке-укусе. И запах...

У его Лизы был совсем иной запах. Более мягкий, манящий, домашний. Одурманивающий своими мускатными нотками с каплями жасмина и хвои. Он притягивал, манил. Но не вызывал одержимости. Не будил желание растерзать, подмять, пустить кровь. Напротив, все, о чем думал Юлиан, вдыхая его - это желание отдать всего себя с потрохами, по кусочку, содрать с себя кожу, если надо будет, для её защиты.

Юлиан приглушенно застонал. Адова пропасть... Он пропал. Вот сейчас и здесь. Пропал окончательно. Безвозвратно. И нет дороги назад. И нет желания искать эту долбанную дорогу!

- Помоги.

Он сначала даже не уловил смысла её фразы. Углубившись в собственные мысли и эмоции, он потерял связь с реальностью, поэтому не сразу вернулся к затянувшемуся диалогу.

Жакет затрещал под его пальцами, когда он, стараясь действовать предельно аккуратно, попытался снять его. Ткань вдруг стала непослушной, жесткой. Пришлось действовать кардинально. Потянуть и порвать.

Лиза не вздрогнула, не запротестовала, как можно было ожидать. Лишь резко выдохнула, вытолкнула воздух, обжигающий грудь. Бюстгальтер стал узким, неудобным. Соски неприятно терлись о чашечки. Захотелось тотчас освободиться от белья. И не только от бюстгальтера.

Жакет был сдернут с плеч и отброшен прочь. Железные пуговицы ударились о паркет и глухим эхом отозвались в тишине большой гостиной.

Ни мужчина, ни женщина больше не произнесли ни слова. Да и к чему сотрясать воздух, когда без слов всё понятно?

Юлиану хотелось быть нежным. Возместить лаской то безобразие, что он устроил в российском отеле. Хотелось долго целовать Лизу, проводить языком по её губам, пробовать на вкус её кожу. Везде. Но стоило только Юлиану почувствовать легкое возбуждение, исходящее от Лизы, как все его намерения полетели к чертям собачьим. Так долго сдерживаемая страсть искала выход и нашла. В голове взорвались тысячи петард, клыки прорезались, задев десны и нижнюю губу. Внутренности скрутило будто стальными жгутами, мышцы едва не разорвало от напряжения.

И Юлиан спустил с цепи зверя.

Лиза приглушенно вскрикнула - не от испуга, больше от неожиданности - когда её оторвали от пола и прижали спиной к стене. Воздух закончился вместе с первым поцелуем Юлиана. Он впился в её губы ненасытно, жадно, с неким остервенением. Он завладел губами, накрыв их полностью. Клыки скользнули по нежной коже, не задев. Но если бы даже и поцарапали, Лиза ничего не заметила. Она вцепилась в плечи Юлиана и принялась отчаянно дергать ворот его рубашки. Откуда только силы взялись. Её стремление добраться до горячей кожи любовника было велико. Она не просто хотела, она умирала от желания прикоснуться к нему, попробовать его на вкус. Да, она об этом мечтала с той самой секунды, как вышла из душа и увидела его в кресле! Такого красивого. Такого сильного. Такого властного Смотрящего на неё, как на невиданное чудо. Она мечтала прикоснуться к нему - и сейчас это делает...

Из груди Юлиана вырывались то ли стоны, то ли рычания. Его руки - жадные, нетерпеливые, оголодавшие - сначала сжали тонкую талию Лизы, зафиксировав положение девушки. Теперь она оказалась в его власти. Но руки на талии - это так мало! Так ничтожно мало... Рыча, Юлиан бедрами вклинился между её ног и коленом властно прошелся по их внутренней стороне, поднимая юбку выше. Ещё выше. Чтобы можно было при необходимости увидеть тонкую полоску белья, за которым скрывается влажное лоно. Лиза отозвалась нервной дрожью во всем теле. Казалось, она превратилась в сгусток оголенных вибрирующих нервов. Дотронься - и всё вспыхнет, воспламенится.

Юлиан и дотрагивался...

Нет, он не дотрагивался. Он брал. Получал своё. Продолжая удерживать девушку рукой и коленом, на котором она едва ли не сидела верхом, вторую ладонь он положил ей на горло, тем самым зафиксировав её лицо. Его губы продолжали пить сладость её рта, стремясь проникнуть в глубины. И Лиза, так же издавая глухие непонятные стоны, приоткрыла рот, впуская его в себя.

И не пожалела.

Их языки встретились и тотчас оттолкнулись, чтобы в следующую секунду снова устремиться навстречу. Поцелуй становился более глубоким, насыщенным. И у Лизы возникло ощущение, что её не просто целуют, с ней уже занимаются сексом. Настолько сильны были прикосновения и эмоции, возникающие от происходящего. Всё её тело рвалось вперед. Ещё плотнее прижаться к мужскому телу. Слиться, стать одним целым. Рука, легко удерживающая её горло, только добавляла остроты, расставляла точки над "i", показывая, кто тут главный,