– Замолчи, – затрясла головой Милорада.

– А если запылится, можно в озере, как простыню, прополоскать.

– Перестань, – вздыбила хвост Милорада, но не могла соврать: от слов Власа стало веселее. Волк и сам зашелся порыкивающим смехом.

– Ладно, не дуйся, а то вон уже, точно свежий хлеб набуханилась. Расскажи, как это твое колдовство делается.

– Тебе правда интересно? – просияли кошачьи глаза. Будь при ней человеческое тело, так и залилась бы Милорада пунцовым румянцем.

Волк клацнул пастью, взглянул на маячившую впереди спину князя и кивнул.

Когда показалась рощица, закат уже догорал, и вечерняя сырость обернулась туманом, плотным, как молоко. Влас вышел вперед и, полагаясь на звериное чутье, повел их сам. Звуки шагов утопали в кваканье лягушек и стрекоте кузнечиков. Влас уже было подумал, что они заплутали, как вдруг по белому мареву разнесся звон. Он повторялся, как пение плохо отлитого колокола, и Влас пошел на него, чуя звериным сердцем, что так будет правильно. Звук вывел их на поляну, где стояла изба. А у ближайшего дерева что было силы махал боевым топором князь, пытаясь срубить тоненькую рябину. Но топор отскакивал от ствола, будто тот был из железа отлит. Бледное лицо исказилось гримасой боли, на могучих руках вздулись вены, но князь, тяжело дыша, продолжал махать топором.

– Что ж это такое! Давай, родимая, дай хоть щепочку согреться, – умолял он.

Святослав замер на границе поляны, не веря глазам своим. Никогда не видел он отца в таком отчаянии.

Влас шагнул вперед.

– Здравствуй, князь.

Тот обернулся, и на лице его расцвело облегчение.

– Волчок, – выдохнул он. – А я вот, костер развести пытаюсь, а то холодно тут.

Точно в подтверждение его слов, изо рта вырвались клубы пара.

– Знаю, князь, – Влас хотел сказать что-то еще, но Святослав вышел вперед и, не сводя с отца взгляда, снял с плеча шубу и протянул мертвецу.

– На-ка, попробуй согреться, – проговорил он, едва шевеля побелевшими от напряжения губами.

– Свят, – улыбнулся князь и распахнул было руки, но юноша настойчивее протянул ему одеяние. – Спасибо, сынок. Как возмужал ты. Сколько лет прошло?

– И лета не сменилось, – с горечью произнес Святослав. – А княжество уже погубили.

– Быть такого не может. Что же жена моя?

– Она и погубила, – бросил Свят с плохо сдерживаемой яростью. Хотя бы сейчас отец должен был раскрыть глаза, понять, что за ведьму пустил в дом. Но Всеслав только нахмурился.

– Быть не может, – повторил он еще строже. – А ты что же? Не мог дело в собственные руки взять? Книги свои заумные читал на что? Молчана бы спросил…

– Княже, – вклинилась Милорада. Мужчина удивленно заозирался. – То уж удел живых, эти дела решать. А тебе пора отправляться в царство Кощеево.

От этих слов лицо князя тут же расслабилось, появилась мечтательная улыбка, как у человека, грезящего о мягкой постели после долгого дня в трудах.

– И то верно, колдовская кошка. Да только нет у меня сальца, чтоб волчка за услугу отблагодарить.

– Есть, – неохотно проговорил Свят и полез в котомку. Развернул ткань и подивился: кусок сала, поклеванный птицами, выглядел как новенький. Юноша аккуратно сложил тряпицу и убрал ее на дно сумки. А угощение осторожно протянул отцу, стараясь даже случайно не соприкоснуться с мертвецом.

– Вот спасибо! – просиял князь, принимая подношение дрожащими от волнения руками. Он обернулся к Власу. – Ну, волчок, в путь.

– А мы проводим, – заявила Милорада и первой вскочила на волчью холку. Она выжидающе поглядела на Святослава. Юноша кивнул, стараясь не смотреть на отца.

– Что вам в Кощеевом царстве понадобилось? – вскинул брови князь.

– Жену твою найти, – буркнул Свят и все-таки взобрался на волчью спину.

Князь пожал плечами почти безразлично, вложил в пасть волка кусок сала и полез следом за сыном, которого и узнать-то толком не мог. Так, мельком, когда тот сам на него глядел. А стоило отвести взгляд, как голова становилась пустой, исчезали все мысли, тревоги, воспоминания, вгрызающийся в кости холод. Тело наполнял блаженный покой. И как только волк снялся с места и бросился по одному ему ведомому пути, все чувства покинули мертвеца. И не видел он, как сидящий перед ним юноша обронил скупую, но жгучую слезу.

Глава 19

Ветер завывал между скалящимися пиками, сгоняя в низину волны сухого колкого снега. Мелкие льдинки врезались в кожу, как острые иглы, заставляли ладони гореть, посылали искры боли до самого позвоночника, но Ольга продолжала стоять на балконе. Она куталась в шубу в надежде хоть так спрятаться от вездесущего ветра, но тот – невыносимый проказник – находил новый способ забраться под одежду. Девушка уже пожалела о том, что променяла мужской костюм на расшитое камнями платье, от которого все тело чесалось, но слишком уж ей хотелось порадовать батюшку-Кощея. Правитель этих безжизненных земель и так бродил по палатам сам не свой из-за капризов молодой невесты, и Ольга надеялась порадовать его тем, что хотя бы она ценит его подарки.

Но Кощей наряда, врученного на зимнее солнцестояние, так и не заметил, лишь попросил свою воспитанницу проверить, как там сад, обещанный госпоже Милораде. Теперь Ольга маялась под вызывающей зуд парчой и громоздкими каменьями, но неудобство отвлекало девушку от тяжелых мыслей: сад, сколько бы служащие Кощею души ни стесывали свои кривые руки до мяса, ни в какую не хотел расти. Стоило расчистить снег, как ветер тут же набрасывал новые сугробы. Ольга предложила разбить сад в одном из теплых залов дворца, но и там не получалось согреть стылую землю и посадить семена. Теперь слуги горстями сгребали снег в надежде достаточно напоить мерзлый грунт. Ольга глядела на них своими изумрудными глазами и понимала, что и на этот раз ничего не выйдет. Не дано мертвецам создать живой сад.

Расстраивать батюшку Ольге не хотелось, и она стояла столбом, не сводя глаз с копошившихся теней, когда-то бывших душами, в надежде, что вот-вот случится чудо, от которого мертвая земля начнет плодоносить. Стиснутое смятением сердце тревожно билось, предвкушая что-то важное, что-то неожиданное. Ольга вся обратилась в слух, зрение обострилось, а тело пело: «Вот. Сейчас». И с каждым новым вдохом надежда ее становилась все крепче, но…

– Прохлаждаешься? – звонкий и резкий голос новой батюшкиной невесты заставил девушку вздрогнуть. Ольга призвала все силы, чтоб сохранить дружелюбное выражение лица, и обернулась к Милораде. Та куталась в шубу из белоснежного песца. Медные волосы разметались по плечам, а бледные щеки покрылись пунцовыми пятнами морозного румянца. В бирюзовых глазах светилась недобрая насмешка.

– Наблюдаю за подготовкой сада, – ответила девушка и стиснула зубы, удерживая рвавшуюся наружу неприязнь.

Госпожа Милорада лениво улыбнулась и, облокотившись на перила, заглянула в глаза обитательнице Кощеевых хором.

– А нас ведь друг другу не представили, – протянула она как