должна быть дома.

Унер повернулся к сержантам и рявкнул:

– Вы слышали. Стучите громче!

Хальрун фыркнул, покосился на Дорена, лицо и поза которого не изменились, и решил молчать дальше... Они все еще стояли около самоходной машины, внутри которой седоусый сержант пристально следил, как двое его молодых коллег соревнуются, кто лучше стучит и звонит... Получалось у них просто прекрасно. Прошло уже минут пять, а победитель до сих пор не определился – оба полицейских уверенно держали темп и ритм.

– Они и мертвого поднимут, – шепнул Хальрун Дорену. – Почему гадалка не отрывает? С ней ничего не случилось, как думаете?

Детектив бросил быстрый взгляд на начальника и заговорил, убедившись, что Унер смотрит в другую сторону.

– Или ее нет дома, или она не хочет нас видеть, – предположил полицейский. – Или с ней что-то случилось.

– Не предложите свою помощь? – пошутил Хальрун. – Вы ведь знаете, что делать с запертыми дверьми.

– Тише, – прошипел Дорен. – Не сейчас!

Их разговор все же привлек внимание старшего детектива, не по должности обветренное лицо которого обратилось к шептунам. Газетчик попытался повторить исполнительное выражение Дорена, но взгляд Унера лишь на мгновение задержался на журналисте, а затем прошел дальше. Старший детектив нахмурился.

– Вы кто? – спросил он. – Что вам нужно?

Оказалось, к дому гадалки приблизилась немолодая (хоть еще и нестарая) женщина, одетая слишком ярко для представительницы среднего класса и слишком дорого для кого-то вроде кабатчицы. Лицо у нее было некрасивым, широким, как лепешка, и таким же плоским. Рыжеватые, вьющиеся и жесткие, волосы напоминали проволоку, а белая кожа означала, что ее обладательница проводила большую часть времени в помещении. На женщине была шерстяная клетчатая накидка, скрывавшая фигуру и шляпка с длинным, повисшим пером.

Присутствие полиции вызывало у незнакомки страх, но она упрямо направлялась к дому госпожи Лаллы. С расширившимися глазами и с приоткрытым ртом женщина смотрела то на грозного детектива Тольма, то на сержантов.

– Представьтесь, вея, – попросил Унер довольно негромко по сравнению с его обычной манерой. – Какое отношение вы имеете к этому дому?

– Я? – пролепетала бедняжка. – Я тут работаю... Убираю, готовлю, покупаю продукты... Вея Лалла такая беспомощная, ничего без меня не может... Я прихожу, а тут... Что с ней? Неужели что-то стряслось? Я...

Унер сумел одним взглядом осадить болтливую женщину.

– Это мы и хотим узнать, вея. Вы можете попасть внутрь?

– Могу... У меня есть ключ... Разумеется, детектив...

Она полезла в сумочку, но от волнения провозилась довольно долго. Взгляды полицейских ее нервировали, и с каждой секундой служанка Лаллы становилась все более дерганной. Наконец, женщина отыскала связку ключей и дрожащей рукой поднесла один к замку. Путь был свободен.

– Госпожа Лалла! – внезапно закричала служанка и к удивлению всех первой вбежала внутрь.

Трое полицейских устремились за ней, и их тяжелые сапоги громко застучали по полу. Дорен не торопился.

– Смотрите по сторонам и будьте бдительны, – попросил он Хальруна. – А еще держитесь рядом со мной и постарайтесь ни к чему не прикасаться.

– Я не в первый раз попадаю на место преступления, и знаю, как не мешать полиции.

– Не в первый? – удивился Дорен. – Если вы про вея Лакселя...

– Не только про него. Знаете, меня неплохо знают в Роксбильском управлении. Однажды я им даже помог... Напомните как-нибудь рассказать вам тот случай.

– Обязательно, вей Остерг. Пойдемте внутрь.

Полицейский был взволнован предстоящим обыском. Хотя Дорен неплохо скрывал беспокойство, Хальрун все равно чувствовал напряжение, которое пронизывало воздух. Оно, словно волна, накатывало на газетчика и не позволяло считать себя сторонним наблюдателем.

– Чего же мы ждем? – спросил Хальрун.

Дорен ответил деревянным кивком и последовал в прихожую. Журналист старательно держался на два шага позади.

– Удивительно, что присутствие полиции никогда не остается бесследным, – скаламбурил он, глядя на испачканный пол со сбитым в сторону придверным ковриком. – Чувствуете, как мистическая атмосфера этого дома только что была растоптана?

Жилище гадалки произвело когда-то сильное впечатление на Хальруна. Каждая деталь в этом доме казалась обдуманной и неслучайной, каждый шорох звучал к месту. Проход полицейских смел таинственность, как метла – мелкий сор. Теперь холл особняка ощущался просто безвкусным холлом, и дерево с бусинами выглядело откровенно глупо.

– Вы слишком впечатлительны, – заметил Дорен.

– А вы, похоже, настоящий полицейский, – пробормотал Хальрун, поднимаясь за детективом по лестнице на второй этаж. – Совершенно не имеете воображения.

– Обсудим мое воображение позже! – коротко бросил Дорен.

Наверху что-то происходило, и Хальрун обратился в слух. Журналист различил визгливые оправдания служанки, отрывистые, похожие на лай замечания старшего детектива, а затем и бархатный голос гадалки.

– Я выпила снотворное, – сообщала госпожа Лалла. – Нельзя же вламываться в дом лишь на том основании, что вам никто не открыл! Ведь я женщина! Я напоминаю вам это, если вы забыли!

Хальрун как раз добрался до места ссоры, где обнаружил стоящую на верхней ступеньке гадалку, кружащую вокруг с виноватым видом служанку и невозмутимых полицейских. На госпоже Лалле была надета тонкая сорочка до пола, домашний халат и большой вышитый платок, но, несмотря на неглиже, хозяйка дома выглядела сердитой, а не смущенной. Мужчины тоже совершенно не испытывали стыда, так что лишь служанка переживала из-за несоблюдения приличий... Хотя... Хальрун хмыкнул, заметив, что Дорен отвел взгляд от вершины лестницы.

– Не на что там смотреть, – шепнул он. – Платок спрятал все самое интересное.

Детектив, задетый замечанием, попытался что-то возразить, в то время как гадалка перестала ссориться с Унером и отправилась показывать ему свой запас снотворных порошков. Госпожа Лалла, по ее собственным словам, принимала их от «жестоких мигреней, избавить от которых способен только сон». Один из сержантов пошел за ними, второй – остался в комнате для сеансов, а служанка металась между желанием сопровождать хозяйку и опасением бросить чужаков одних. Не получив указаний, женщина была сбита с толку.

– Вея, – обратился к ней Дорен, – покажите, пожалуйста, комнату, где вы обычно находитесь во время сеансов прорицания.

– Я? – изумилась служанка, отступая на шаг.

– Именно вы. И не пытайтесь солгать. Мы все равно найдем это место.

Дорен говорил так уверенно, что даже сержант, рассматривавший предсказательный шар, отвлекся от этого важного занятия.

– О чем вы, вей? Я не знаю...

–