Алеф лишь кивнул и поспешно покинул покои Грегора. И только спустя несколько коридоров позволил себе привалиться к стене и сползти по ней вниз. Его трясло, мысли скакали. Неужели Грегор понял? Раскусил? Увидел то, что Алеф так тщательно скрывал за лебезящей улыбкой? Ему срочно нужно было посоветоваться с Госпожой, а еще начать выполнять поручение Грегора. В этот раз лучше все сделать самому, чем полагаться на слуг. Сейчас Алеф уже не был так уверен, что может им доверять.

* * *

— Ты считаешь, что можно верить Дейдре, но Рикаса стоит опасаться? — Джеймс отложил в сторону тренировочный меч, сел на скамейку, отпил воды из фляги и вопросительно посмотрел на Элайджу.

— Дейдре слушает каждое его слово. Как думаешь, он не стал бы этим пользоваться? Слишком все гладко выходит. Я на троне Анталии, мы дружны и война осталась позади. Не слишком ли идеально? — Элайджа взял фляжку и сделал несколько глотков.

— Но если Дейдре слушает его во всем, то с чего нам доверять ей?

— Ее можно переубедить, показать иные выходы из ситуации.

— Что, сдружился с королевой и веришь, что сможешь оказать на нее влияние?

— Я хотя бы делаю что-то кроме беготни вокруг Андриэля. Мы в чужой стране, следуем неизвестно каким законам и непонятно кого видим в союзниках. Мы работаем с магами. Нас учили, что им нельзя верить, маги опасны.

— И ты спас одного из них. Ты всегда считал порядки Грегора ненормальными, ты говорил, что каждый заслуживает жить. Что нас определяем мы сами, а не внешние факторы. — Джеймс соскочил со скамейки и даже неосознанно схватил тренировочный меч.

— Я спас его, потому что меня заставили. Он же и заставил. Как ты можешь верить ему после этого? — В голосе Элайджи Джеймс услышал нотки раздражения.

— Может, потому что я принял решение сам? Решил идти за тобой, бросить эту Анталию, где каждый появившийся маг — монстр. Может, я захотел равенства для всех? Я это решил, Элайджа, ты забываешь, что меня не заставляли. Прости, но просто из любви к тебе я так бы не поступил. Кьяра говорила…

— Так дело в ней? — перебил Элайджа. — До сих пор чувствуешь вину?

— Нет… Понимаю, что она могла быть права, что злые не маги, а король. Я не хочу ссориться. — Джеймс сделал шаг вперед и пристально посмотрел в глаза Элайджи. — Но и снова делать выбор не хочу. Да и подумай сам, Эл, она так сходу поверит тебе? Ты уверен? Давай следовать плану Рикаса, а если что пойдет не так, то… — Джеймс поднял руку с мечом. — Он будет с тобой, как и я. Но дай шанс другим, хватит видеть подвох во всех.

— Все так серьезно?

— Мне хочется в это верить. И я хочу, чтобы эта война закончилась. Я не хочу, чтобы она добралась сюда. Чтобы снова тронула его.

— Но ты сам понимаешь, что тронет. Рикас уже отвел вам не самую последнюю роль.

— Пока я просто хочу верить… А если не вернусь, то ты отомстишь? — улыбнулся Джеймс.

— Рискнешь? Ради него?

— Назад дороги нет, но она всегда есть вперед. Прости, но я хочу вперед с ним, Эл. Я даже не уверен уже в том, кто и кого спас.

Джеймс сел на скамью. Ему не хотелось видеть осуждение на лице Элайджи. Он понимал, что его влюбленность — это что-то глупое, даже безумное, но давно не чувствовал себя таким счастливым и свободным, как сейчас.

— Значит, у нас обоих нет выбора — только вперед вместе с сомнительным магом огня и его товарищами, — усмехнулся Элайджа и сел рядом.

— Зато у него есть душ и вино неплохое. — Джеймс пожал плечами. — Ты действительно сделаешь это ради меня?

— Уж точно не заставлю выбирать, пока нет оснований, но вина выпить сегодня придется очень и очень много. А еще подумать.

— Ну, общение с Дейдре точно прекращать не стоит. — Джеймс пихнул Элайджу. — Тебе тоже не стоит быть одному.

Элайджа лишь неопределенно пожал плечами. Дейдре была политическим союзником и не более того. Дама сердца Элайдже была не нужна, тем более — среди врагов. Джеймс мог верить во что угодно, но Элайджа прозрел окончательно и понимал, что его использовали. Ему это не нравилось.

Близкие люди

Алеф смотрел на огонь в камине и прикидывал, во что выльется происходящая ситуация. Николас его не пугал, потому что в одержимости сыном не замечал ничего вокруг. Алеф помнил Николаса амбициозным, сильным, готовым идти по головам, но в последний год его наставник сдал. Интриги стали примитивными, планы простыми и провальными, а еще Николас слишком полагался на удачу. Во всем. Где гарантии, что Дрейк действительно станет играть на их стороне? Алеф в это верил с трудом. Все-таки госпожа говорила о том, что тот слишком привязан к Рикасу. Неужели жажда власти внезапно разгорелась в его сердце? В любом случае Грегор, Марджери и Николас правы в одном: Рикаса Вайта надо убрать, а его братишку желательно вывести из себя. Если сама Остовия обратится против магов, то война будет выиграна легко и просто.

Маги должны стать крахом Остовии, но Алеф понимал, что они же должны все это и остановить. Нельзя, чтобы ненавидели всех. Все-таки в новом мире, где все будет принадлежать им, Алеф не хотел, чтобы магам приходилось скрываться, но и осознавал, что чересчур много магов тоже не самый лучший выход.

Баланс. Во всем нужен баланс. Иначе сильные так и будут принижать слабых. Алеф криво усмехнулся, вспоминая, как ему летело в спину «слабак», «полукровка», «маг-недоучка». От союза мага и эльфа сильными не рождался никто. Алеф стиснул зубы и выдохнул.

Он не мог позволить прошлому снова взять над ним верх. Он вырвался, добился высот. Не силами, не магией, а хитростью и умом.

И красивым личиком.

Эта мысль мелькнула на задворках сознания, но Алеф тут же прогнал ее прочь. Да, эту часть эльфийского наследия он использовал себе во благо. Но должна же быть хоть какая-то польза от его никчемной мамашки, не достигшей ничего кроме того, чтобы быть подстилкой для тех, кто сильнее и богаче.

Алеф сплюнул на пол. Быть полуэльфом, недомагом со слабыми силами — очень незавидная участь. Несмотря на то, что Дейдре всегда выставляла их страну как обитель равенства и