— Да потому же! Видите ли, оно как… Жид примерно понимает деньгу, а наш брат нет. Это раз. Другое, он сам гроши пускает в оборот… Ежели хоть малая ему выгода, он уже даст тебе, а у нашего брата, который, например, имеет, Христом богом не выпросишь, хоть ты умирай с голоду. Третье, я вот скажу так примерно: жиду, например, только гроши твои и нужны, ничего другое ему не требуется от тебя; если же наш брат, который побогаче, так не только твой портмонет отнимет, но и еще надругается над тобой, опоганит душу твою, в ногах заставит валяться, накуражится вволю, да еще благодетелем твоим будет считаться… Я, мол, мерзавец, тебя выручил, а ты меня не уважаешь..? Тут вон у нас много таких-то… Вот, примерно, Попасенко, — ну, я вам скажу, это такая ядовитая штука, что против него и двести жидов не выдержат… И уголь скупает, и гроши даст, и арендует, но все от него плачут, кто только не свяжется с этим чертом! Вот почему я говорю: хуже будет»!

Еврейский дух и население Юзовки (потом Сталино) безжалостно истребили нацистские преступники. За два года оккупации Сталино немцы уничтожили только в печально известном шурфе шахты 4–4 бис 75 000 наших граждан. Понятно, многие из них были евреями. Община их после войны уже никогда не была довоенного размера.

Донбасс в судьбе: «Я Лёва Задов из Донбасса, здрасьте!..»

Семейство Зодовых перебралось из еврейской сельхозколонии Веселая на Катеринославщине поближе к Юзовскому заводу на заре XX века. Где по пути первая буква «о» сменилась на «а», сегодня никто уже не скажет. Но факт — дети Николы Зодова писались уже Задовыми. Стало быть, и старший из сыновей — Лев, которого можно смело считать самым известным евреем Донецка. И безусловно, — отменным оригиналом.

Лев Задов

Два класса хедера — начальной еврейской школы — обычное дело для сына полунищего извозчика. Дальше — все, как у писателя Пешкова (Горького): «Не медаль ты у меня на шее, иди-ка ты в люди…» Мы не знаем доподлинно, соответствовал ли Левкин родитель бабелевскому образу папаши-биндюжника. Думал ли он «об выпить хорошую стопку водки, об дать кому-нибудь по морде»? Наверное, думал. В такой дыре, в такой зловонной яме, как Юзовка начала XX века, о чем еще можно было думать? Левка же Задов думал о жратве и новых ботинках. А это надо было работать, а это надо было пахать. Благо в чернорабочие на заводе Юзова прием шел круглый год.

И стал Левка каталем, совершив первое грехопадение с точки зрения ортодоксальной еврейской семьи. А может, это только наши современные представления об этом? Такие же неверные, как и обобщенное представление о стандартном облике иудея? Но, куда не кинь, молоденький паренек с юзовских линий Лева Задов никак не соответствовал никаким стандартам. Двухметрового роста, насмешливая физиономия, силы немереной! Куда ж его могли еще на заводе определить — только «козу гонять».

«Козой» звалась тачка для руды, которую каталь доставлял с рудного двора к доменной печи. Чтоб вы знали, работенка это адская, и только жилистый, мускулистый от природы человек мог ее вынести в течение длительного времени. В тачку нагружали от 30 до 50 пудов руды (700–900 кг весу!). «Не каждый может в течение смены нагрузить на “козы”, перевезти и разгрузить около 2000 пудов железной руды… — написал в своих воспоминаниях известный доменщик Макеевского завода Коробов. — За 12 и более часов работы на заводе платили 70–80 копеек — по копейке за “козу”, а на каждую “козу” грузили ни много ни мало 25–30 пудов руды. Двор был весь в рытвинах, повороты узкие, колеи разбиты…»

Ему вторит Д. Пысев, в юные годы побывший недолгое время каталем на заводе в Юзовке: «Нагрузишь, да подтянешь этак-то за смену тачек сорок и ни рук, ни ног не чуешь…» Чтоб ни у кого не оставалось сомнений в природе этого «спорта» — так каждый день, месяцами, годами. Задов выдержал два года. И выдержал бы кто знает сколько, ибо во всяком ремесле кроме мышц и сухожилий требуется и своя техника, прозываемая сноровкой, — авось не помер бы! Но на заводском дворе давно уже пустила всходы революционная пропаганда. Революцию тогда делали многие партии — выбирай любую! Хошь в социал-демократы иди, хошь в эсеры, а если у тебя «чердак» совсем на идеях социального равенства «съехал», то прямая дорога тебе, паря, в анархисты. К ним Лева Задов и подался.

Мама-анархия

У анархистов-коммунистов (а были еще и синдикалисты) паренька приметили. С такой статью и кулаками пудовыми только на «эксы» ходить, сиречь на разбой, под лозунгом «Экспроприируй экспроприированное!». Карьера идейного разбойника была недолгой. Во время очередного налета где-то там, на Рутченково, его повязали и быстренько упекли на каторгу. 8 лет — такой относительно мягкий приговор ему нарисовали. Могли бы и повесить. Шел 1913 год.

В общем, проклятую империалистическую войну анархист Задов провел в местах не столь отдаленных, как говорится. А в буревом 17 м наступило его время. Амнистия, возвращение в Юзовку, снова тачку каталя в мозолистые руки (а чем он еще мог заработать на жизнь?), избрание в Юзовский совет от доменного цеха вместе с прославленным доменщиком Михаилом Курако, между прочим, тоже вернувшимся на завод. Ирония судьбы и знамение времени — в депутатах бывший начальник цеха и самый низший по производственной иерархии того же цеха рабочий. Но вот дальше дорожки их разошлись кардинально. Курако через короткое время рванул строить будущий металлургический гигант в сибирском Кузнецке, а Лева, как пелось в старой советской песне, «за рабочее дело он пошел воевать». Сперва красноармейцем, потом младшим командиром в полку анархистов. В ряду других частей этот полк последним уходил из Донбасса, когда в край пришли немцы. Чуть позже часть Задова доблестно билась с деникинцами под Царицыном во время первой обороны города.

Суперагент

До сей поры биография нашего героя чиста и прозрачна. Все в ней логично и объяснимо. А потом над ней сгустился мрак, и на жизненный путь нашего еврея спустилась тьма, мрачный полог спецслужб покрыл его деятельность. И хотя верных документов исследователи его жизни пока не разыскали, почти наверняка Задов получил задание — дезертировать из Красной армии и попасть в стан селянской армии в Гуляйполе.

По большому счету, кабы не дурацкий образ садиста и начальника махновской контрразведки одессита Левки Задова, взращенный фантазией