Шрифт:
Закладка:
Ехали неспешно — через Париж, Мюнхен, Берлин и Варшаву, везде останавливаясь на несколько дней, а то и дольше. Любознательная Энни Гвен старалась не терять времени, и все свободное от исполнения учительских обязанностей время проводила в экскурсиях. В Варшаве она случайно забрела в тамошнее еврейское гетто, существование которого ее несказанно удивило — ничего подобного в Отечестве своем она не знала.
По России ехали через Киев и Харьков. «Мать городов русских» поразила Энни обилием золотых куполов бесчисленных церквей. Неудивительно для непривычных к церковной роскоши протестантов. Харьков тоже понравился Энни, хотя, признаться, не вполне понятно, чем именно.
Что любопытно, с поезда Юзы и Энни сошли в Харцызске (Charsiski в дневниках девушки), в то время как обычно принято было ездить либо до станции Юзово или станции Рудничной (Рутченково наших дней). Оттуда добирались экипажами.
«Я никогда не забуду того ощущения одиночества, подавленность, которое заполнило меня во время поездки по серой, безлесой, бесконечной степи, — записала Энни в дневнике, — ничего удивительного в том, что тоска по Уэльсу захватила меня полностью». Маленькое уточнение: у валлийцев есть не вполне переводимое на английский слово «hiraeth», означающее крайнюю степень тоски по любимым зеленым долинам. Именно его и употребила вместо слова «тоска» Энни.
И в Юзовке можно жить!
«В Юзовке, — вспоминала полвека спустя Энни, давно поменявшая к тому времени фамилию Джордж на Джонс, — мы жили в большом одноэтажном доме из шести комнат, не считая остальных помещений. Возле дома был сад, цветник, ночью по периметру ходили сторожа, впрочем, я не уверена, что от них был толк».
Многозначительное свидетельство. Благодаря ему мы теперь знаем, что Артур с семьей жил в своем отдельном доме, ведь, как известно, фамильный дом Юзов — двухэтажный.
Одна из комнат дома Юза
Но тоска тоской, а молодость и свойственный ей биологический оптимизм брали верх и делали свое дело — Энни Гвен с головой окунулась в жизнь британской колонии в Юзовке. Девочки, отданные на ее попечение, видимо, не занимали много времени. Оставались силы и для развлечений. Молодая валлийка вспоминает о катании на коньках по «рабочему озеру» (искусственный резервуар, обеспечивавший водой завод, видимо, речь идет о первом городском ставке), о разудалой русской «тройке», летящей по морозной степи, звон бубенцов под дугой, да гикающем и свистящем кучере Иване, виртуозно похаживающем кнутом по бокам чрезмерно злобных собак, бросающихся под копыта лошадей.
Особым удовольствием была охота на лис и зайцев, в изобилии водившихся в окрестных балках. Собак для охоты на лис выписали из королевского поместья в Мертир-Тидвиле, родном городе Юзов. Энни каким-то образом имела отношение к нему, поэтому на фокстерьеров смотрела с большой симпатией. С неудовольствием замечает Энни, что мужчины никогда не брали женщин на волчью травлю — опасно. Чувствуется — она считала это несправедливым.
Кого там только не было…
В доме директора Юзовского завода всегда было тесно от гостей. Самых разных. Энни с любопытством слушала их истории. Промышленники, инженеры, студенты-технологи, геологи и штейгеры, местные помещики — у всех у них находилась захватывающая «Story». Иногда появлялись люди с Урала и из Сибири — эти громкие и страшные для европейского уха географические названия манили воображение девушки. Как-то раз в дом с визитом нагрянул екатеринославский губернатор. Скорее всего, это был Владимир Карлович Шлиппе, занимавший эту должность в 1890–1893 годах. Энни Гвен с восторгом и трепетом наблюдала конвой губернатора — бородатых «kossaks» в папахах.
Порядки полицейского государства, каким, без сомнения, в то время была не только Великобритания, но и Российская империя, тоже отложились в памяти валлийской студентки. Она вспоминает революционеров-«нигилистов», изредка появлявшихся на вечеринках. Проверки паспортов в Юзовке были обычным делом, поэтому Энни Гвен носила с собой паспорт, подписанный тогдашним британским премьером лордом Солсбери. Письма из Уэльса шли в Юзовку 11 дней. «Многие из них были вскрыты цензорами», огорченно припоминала Энни.
Энни Гвен по моде того времени много времени отдавала музыке. И в Юзовке были люди, с которыми можно было пообщаться на эту тему. В доме Артура Юза часто музицировала некая г-жа Янчарская — «ученица Рубинштейна и друг самого Падеревского», — снобистски замечает Энни. Антон Рубинштейн тогда был в зените своей педагогической славы, а Игнацы Падеревски, как раз в год приезда Энни в Россию, прогремел своими концертами в Вене, Париже и Нью-Йорке.
Девушка, впрочем, больше всего любила народные песни и религиозные песнопения православной церкви. Здесь нет возможности привести полностью восторженные воспоминания гувернантки детей Артура Юза о Пасхе в Юзовке («Больницам гарантировано заполнение») и о слепом кобзаре, чей голос живо напомнил ей родные валлийские мотивы.
Доверенное лицо
По всей видимости, Энни Гвен имела куда больше обязанностей, чем просто домашний учитель. Она упоминает о поездках в Кривой Рог и Мариуполь по делам завода. Скорее всего, Артур Юз использовал ее и в качестве личного секретаря. Об особой роли Энни Гвен в семье Артура красноречиво говорит фото, на котором центральных фигур две — сам Артур и наклонившаяся в его сторону Энни. Остальные персонажи — и дети, и Огаста Джеймс-Юз смотрятся статистами. Валлийцы, жившие в Юзовке, оставили воспоминания об Артуре как о твердом, но женолюбивом мужчине, который вроде бы даже имел в поселке вторую семью. Впрочем, это только слухи, конечно.
В конце своей жизни в Юзовке Энни Гвен заболела дизентерией и была при смерти. Спас ее опытный врач-американец, практиковавший в те годы в заводской больнице. Девушка подумывала о возвращении в Уэльс. А тут еще летом 1892 грянул знаменитый «холерный бунт». Болезни, беспорядки, подавленные войсками. Все это заставило Артура отослать семью обратно на Острова. Навсегда покинула донецкие степи и Энни Гвен Джонс, урожденная Джордж. Навсегда покинула, но и навсегда полюбила и запомнила этот край и его людей.
Письма Новороссии: бедняжка Дэнни
28 июня 1874 г.
Newcastle-upon-Tyne,
England, United Kingdom
Мой славный Гэри!
Сегодня ровно два года с того самого дождливого дня, как ты уехал из Ньюкасла, мой любимый. Маленький юбилей… И все-то у нас идет своим чередом, как и было заведено, видимо, с
