лучше не злить. Как, впрочем, и всегда.

– Как скажешь.

Мне было все равно, но я почувствовала себя виноватой из-за того, что ничего не сказала соседке по комнате. Слишком хорошо помнила свое смятение после исчезновения Маши, хотя мы и не успели подружиться. Сейчас я даже не была уверена, пропала она по своей воле или нет. Вполне возможно, последние дни своей жизни соседка провела в клетке со змеями.

Ксюха снова умчалась, а я во второй раз достала чемодан. Так ли важно, кто и что спер у директора? Машу не вернешь и ничего не изменишь. Проблемы лицея меня больше не волновали. Правда, немного отрезвила мысль, что, если я сейчас трусливо сбегу, меня вполне могут счесть воровкой.

Я застыла перед раскрытым чемоданом, решая, остаться или нет. Но размышления прервал резкий и требовательный стук в дверь. Пока я гадала, кого еще могло принести с утра пораньше, в комнату влетел встревоженный Влад. В темных глазах застыл испуг. Похоже, с утра парень даже не причесался. Ладно хоть рубашку надел.

– Алин, с тобой все нормально? – Он с порога кинулся ко мне и, схватив за плечи, толкнул к стене.

Я возмущенно пискнула, чувствуя его губы на своих. Поцелуй был жадный, но не грубый, словно Влад выплескивал все свое непонятно откуда взявшееся волнение.

– Ты с ума сошел? – Оттолкнув его, я попыталась выровнять дыхание. Я очень хорошо помнила: вчера, проводив меня до двери, он отправился к Веронике. – Что это вообще значит?

– Прости. – Он отступил в глубь комнаты и плюхнулся на Ксюхину кровать. – Просто я переживал.

– Из-за чего? – удивилась я и присела рядом. Кажется, душевная нестабильность заразна: сегодня более чем странно вел себя Влад.

– Думал, вдруг кто-то видел, как ты шныряла там, где не нужно?

– С чего ты взял? – не поняла я.

Но потом до меня постепенно начала доходить суть его беспокойства. Похоже, директор искал вовсе не вора. Влад знал об этом и волновался. Интересно, за кого больше: за меня или за себя?

– То есть пропажа чего-то ценного из кабинета твоего отца – лишь предлог? – Руки задрожали. – Они ищут того, кто вчера открыл клетки в подземелье?

– Нет-нет, – совсем неубедительно соврал Катурин. – Отец и правда ищет вора.

Я начала злиться.

– И что же такого ценного пропало?

– Не могу сказать, – пожал плечами Влад. Теперь он был совсем близко. – Тебе не о чем переживать. Ты ни о чем не знала. И ни в чем не виновата.

Он заглянул мне в глаза и провел ладонью по моей щеке.

Низкий завораживающий голос гипнотизировал. Я понимала это, но отстраниться не могла. Хотелось слушать Влада и верить всем его словам.

– Это ты сейчас кого убеждаешь: меня или себя? – наконец огрызнулась я и заметила, что сегодня глаза Влада опять были не черными, а янтарными. Интересно, что это значит?

– Не знаю кого, – улыбнулся он и порывисто меня обнял, крепко прижав к себе. – Может быть, нас обоих?

Я уперлась руками в его грудь, пытаясь отвоевать хоть немного пространства и чувствуя горячую кожу под тонкой тканью рубашки. А потом смирилась и прильнула ближе, слушая его медленно и ритмично бьющееся сердце. Звук успокаивал, и я расслабилась.

Уткнувшись подбородком в мою макушку, Влад гладил меня по волосам и нежно шептал утешающие глупости. Я не вслушивалась, наслаждаясь теплом его рук и спокойной уверенностью. Она передавалась и мне. Этому вселяющему надежду чувству не хотелось противиться, и я окончательно смирилась.

Влад поднялся с кровати и отступил к двери так же неожиданно, как появился в комнате. Поспешно и невразумительно попрощавшись, он выскочил в коридор, а я осталась, пытаясь понять, чем заслужила столь неожиданный визит. Губы еще покалывало от поцелуя, а на коже остался его запах. Пряная корица и далекий морской бриз.

После общения с Владом я вдруг заметила, что чувствую себя значительно лучше. Прошла усталость, исчезла сонливость, отступила депрессия. Похоже, дело не только в банальном гипнозе, но и еще в чем-то.

Поражаясь удивительным переменам, я пошла умываться. Теперь жизнь не казалась такой беспросветно унылой. Я даже забыла про раскрытый чемодан. Да и стремление немедленно уехать отсюда тоже отпустило. Я решила задержаться еще на день. В первую очередь для того, чтобы не навлечь на себя необоснованные подозрения.

Правда, когда я дошла до холла, уверенности поубавилось. Там стояла удивительная тишина. Лицеисты жались к стенам, как перед самым сложным экзаменом в семестре, и молчали, испуганно косясь на дверь директорского кабинета.

– Он – монстр, – констатировала Ксюша, подбежав ко мне сзади и испугав почти до икоты.

– Ты зачем подкрадываешься? – пискнула я, отскакивая к стене.

Ксюха нервно ерошила короткие темные волосы и допивала кофе. Судя по лихорадочному блеску ее глаз, стаканчик был далеко не первым.

– Да вроде нормально подошла. Не кралась… – Подруга прожевала остатки пирога и вытерла руки о короткую клетчатую юбку.

– Я не сильно опоздала?

– Ну, как тебе сказать? – Ксюша покосилась на дверь кабинета. – Если ты хотела послушать выразительный ор Анатолия Григорьевича, то пропустила самую занимательную часть. А так ровным счетом ничего. Нас построили в прямом и переносном смысле. Сказали, что думают о наших умственных способностях и моральных качествах. Велели сидеть и бояться. Этим мы и занимаемся.

– А Анатолий Григорьевич не заметил моего отсутствия? – озабоченно поинтересовалась я. Картина вырисовывалась неприятная.

– Какое там! Он был занят тем, что кричал на нас и обещал всевозможные кары на голову того, кто посмел посягнуть на святое.

– На святое? – уточнила я.

– Ага, именно так и сказал. Я аж сама опешила. Но «святое», видимо, Анатолию Григорьевичу сильно дорого, раз он так разошелся. Его таким раньше никогда не видели.

– Да ладно, – махнула я рукой. – Он вообще не отличается мягким характером. Вечно ходит недовольный.

– Все верно, но обычно не в таком бешенстве. Он уже опросил нескольких человек. Видела бы ты, в каком состоянии они от него вышли! В слезах! Даже парни! И пошатываясь! Теперь все боятся идти. Елена Владленовна вызывает строго по списку, как на казнь.

– И эта мегера там?

– Куда же без нее.

Испуганные лицеисты набились в холл, словно селедки в бочку. Мы с Ксюхой не обнаружили свободных мест на стоящих у стен лавочках и присели прямо на пол у окна, благо ковролин здесь был новым, чистым и с густым ворсом. Сидеть на нем оказалось удобно и не холодно.

От нечего делать разглядывала толпу и не заметила в ней ни Влада, ни Вероники, ни Яна с Яной. А вот унылый Тема