сейчас не исключена возможность своеобразной диффузии – каких-то новых форм государственного устройства, постепенного перерастания западноевропейской демократии в советские республики. Два года назад эта точка зрения была бы расценена как контрреволюционная ересь. Сейчас наши редакционные политики вполне согласились со мной.

Что осталось от большевистской доктрины? Рожки да ножки. Мне кажется, что партия, выполнив историческую роль, теперь должна сойти со сцены. И сходит уже. Мавр сделал свое дело. Война ведется во имя общенациональной, русской, а не партийной идеи. Армия сражается за родину, за Россию, а не за коммунизм. Вождь и народ, Сталин и Россия. Вот что мы видим. Коммунисты всего-навсего организующее начало. Стоит ли вступать в партию?

Полное затишье. Даже артиллерии не слышно. Зима стоит мягкая, легкие морозы.

Наше однообразное существование было вчера нарушено приездом артистов из Свердловска. Выступали у политотдельцев. Просторная изба была битком набита. Артисты едва могли повернуться. Скетчи, пенье под аккордеон, литмонтаж. Потом по всей Баталовщине только и было разговоров. Особенно большое впечатление произвела безголосая, но хорошенькая и пикантная опереточная певица. Все в нее влюбились.

Рокотянский, вернувшись из лыжного батальона, сообщил, что оттуда перебежали к немцам пять человек, во главе с младшим командиром. Бывшие спецпереселенцы, раскулаченные. Значит, немцы осведомлены о перемене дислокации войск, а возможно, и о готовящемся наступлении.

25 января

Все то же затишье. Похоже, что наступление отменяется. Вчера зашел капитан из танковой бригады. Бригада в составе 1-й Ударной сражалась по ту сторону Демянска. Итог: все 48 танков погибли. Одни расстреляны, другие завязли в болотах. Мы подбили всего четыре немецких танка. Сейчас бригада совершенно лишилась материальной части.

Такая же судьба постигла другую танковую бригаду. Танкисты, по словам капитана, сражались геройски, но не поддержала пехота. Обычная картина.

Вопреки обыкновению, совсем не было видно немецкой авиации. У нас, кроме танков и дальнобойной артиллерии, были и «катюши», и новые машины того же типа, но еще более эффективные. Они уже получили кличку «борис» и «иван».

И тем не менее разгром двух бригад и срыв наступления.

А этот удар, говорят, был связан и с наступлением нашей армии.

Заколдованное место наш Северо-Запад. На других фронтах окружаем целые армии, берем город за городом, под Ленинградом прорвали линию железобетонных дзотов, а здесь целый год топтание перед каким-то Демянском. В чем дело? Бездарное командование.

А у бойцов уже создалось впечатление неприступности Демянска. Апатия, безнадежность. Все равно, дескать, ничего не выйдет, нечего и требовать.

Мы в редакции горько острим:

– За что нас хлебом кормят?

Чего доброго, могут расформировать армии Северо-Западного фронта как не отвечающие своему назначению.

Москвитин горячо советует мне писать роман, темой которого явится мой первый брак, судьба Киры и четы Савченко.

В самом деле, над этим нужно подумать.

А после, если буду жив и здоров, приступить к работе над романом специально о войне – продолжением «Родной земли».

26 января

Наступление на нашем участке отменено. Про Короткого, нового командующего, говорят, что он бережет людей, зря в огонь не лезет. Редкая у нас черта.

Баталовщину редакция покидать не собирается. Цитрон занялся грандиозным строительством в нашей избе: сооружает двухъярусные койки.

А ведь еще на днях было распоряжение держать свои вещи наготове.

Волшебные лунные ночи. Сине-белые шапки изб, искрящийся снег, редкие тени. Звон и скрип снега под ногами, полозьями саней, лыжами. В такую ночь калядовали гоголевские парубки и девчата.

Каждый вечер мы с нетерпеньем ждем «последнего часа», а затем толпимся перед большой картой, висящей в нашем доме. (Он получил название дзота № 2.) Заключаем пари, какой город завтра будет взят. Вся страна сейчас с таким же нетерпением ждет сообщений Совинформбюро. Главное командование применяет немецкую тактику: клещи, клинья, обход и окружение больших городов. Но глядишь на карту – и страшно становится. Впереди еще сотни и сотни населенных пунктов, и каждый приходится вырывать с кровью. Сколько, наверное, жертв! Немцы сопротивляются, как дьяволы.

А все-таки придет время, когда мы будем гнать их как баранов.

Спорим, вступят наши в Берлин или нет. Я думаю, что до этого дело не дойдет.

Получил наконец брюки моего размера. Предмет общей зависти. Гимнастерку мошенник Плеушенко пока отказывается шить, ссылаясь на особый якобы приказ: не производить пошивок, пока не будет выяснено, шить обмундирование по старому или по новому образцу. Врет, конечно, отрез ему нужен для каких-то жульнических махинаций.

27 января

Кажется, я ошибся. Наступление – генеральное – все же будет. Прибыли крупные пополнения: две бригады, несколько полков и, самое главное, 1-я Московская гвардейская минометная дивизия. Говорят, залп этой дивизии страшен: 1000 мин в минуту. Скорее всего, это не «катюши», а «борисы» – мины фугасного действия оставляют громадные воронки.

Да, не завидую демянским немцам.

Всю ночь под окнами нашей избы хруст шагов, визг и свист полозьев, лыж. Откроешь картонный щит, которым замаскировано окно, – темные силуэты бойцов, возы, пушки, тягачи.

Войска идут на фронт.

Ребятам, посланным на передний край, приказано сидеть там, хотя бы пришлось ждать месяц. Я, Москвитин и Рокотянский – резервная группа. Надеюсь, когда начнутся решающие события, и я попаду в самую гущу.

А пока договорились с Карловым относительно посещения летчиков. Они расположены далеко от нас, надоело писать только о пехоте.

Ликвидация Сталинградской группировки закончена. Из 220 тысяч осталось лишь 12, которые еще сопротивляются.

Последнее сообщение: истреблено 40 000, взято в плен 28 000. Одних танков захвачено 1300.

Сталинград стал для немцев, итальянцев и румын гигантской могилой. Они получили то, чего добивались. Это настоящие, блестяще осуществленные Канны.

Поколение немцев запомнит нашу Волгу и наш Сталинград.

29 января

По ночам через Баталовщину густо движутся войска. 241-я с крайнего правого перемещается на крайний левый фланг. Днем белая пустынность и тишина. Но немцы все же что-то чуют. Опять появились воздушные разведчики. Мы уже отвыкли от завывания моторов.

Послал сегодня Берте вызов на работу (в госпиталь 2202) и литер. Вчера специально ходил к Милославскому. Литер он организовал тут же, в пять минут. Старик, как всегда, был очарователен. Баня, обед вдвоем, стопка рябиновки.

Вернулся милый Фрадкин из Москвы. Привез мне письмо от мамы. Тяжело читать письма стариков. От посылки в восторге, трогательно благодарят. Я послал концентраты (пшено), копченую колбасу, сливочное масло, две банки консервов, немного сахару, печенье, пачку табаку. Мама пишет, что «полакомились» кашкой – сварили, но только раз, а в дальнейшем будут делать из пшена суп. (Нам эта каша почти опротивела.) Из колбасы