но…

— НЕТ! — взорвалась трубка. — Это поместье Евгения Скалозубова? Дворецкий Василий Зубр, я правильно попала?

— Да. А кто говорит?

— Я Гертруда Шапошникова. Могу я поговорить с Евгением? Я не могу до него дозвониться. Ах ты, больно же!

— Евгений Михайлович сейчас в отъезде. Когда вернется, он сам вам перезвонит, я передам. Вы хотели что-то узн…

— Не врите мне, Зубр! Я разговаривала с ним час назад, и он ничего не говорил ни о каком отъезде! У него поезд завтра, он не мог никуда уехать! Где он⁈

— Так, Гертруда Михайловна, не смотря на то, что вы инквизитор, у вас нет никаких оснований…

— Мое основание сейчас двигается к вам в поместье с целью убить всех и каждого, кто находится внутри!

— О чем вы го…

Тут они с Настей услышали крики. И они шли не из трубки.

Глава 14

Омск молчал, пока мы шагали по его улицам. Вернее, шагал я, а Амальгама пошла на «разведку», как она выразилась. Перемещалась она, используя нити, и я замечал ее обнаженную фигурку то на одной крыше, то на другой.

Тишина действовала на нервы. Тут что, даже птиц нет? Только скрип от едва держащихся конструкций. Кажется, ткни их, и они рассыпятся на месте.

Скоро пошли совсем низкие пяти- и шестиэтажки, и за углом одной из них показалась Гама.

Она стояла, поставив ногу на поломанную лавочку и подтягивала черный чулок.

— Чисто.

Она повернулась и поправила длинный кожаный плащ. На ногах сидели старые, но крепкие берцы.

— А тебе идет, — произнес я, искоса поглядывая на свою спутницу.

Она, конечно, страсть какая красивая, но ее постоянно маячащие прелести сильно отвлекали. Хотя учитывая, что плащ она наверняка надела на голое тело, немногое поменялось.

— Нашла шмотки в брошенной квартире, — улыбнулась она. — Спасибо за комплимент, хозяин.

— Неро. Мы тут одни, так что нечего разводить формальности.

— Как скажете, — кивнула Гама и запахнулась.

Мы пошли дальше. Ветер шелестел в кронах деревьев, росших прямо посреди автомобильных дорог и на крышах. Природа почти подмяла под себя город — осталось лишь справиться со зданиями.

Близко к потрескавшимся стенам мы старались не подходить, а то еще и в самом деле рухнут нам на головы. Но и на открытую местность соваться опасно. Прямо в асфальтовых дорожках темнели огромные дыры, из которых постоянно доносились какие-то шорохи. Черные провалы окон словно следили за каждым нашим шагом.

Дело клонилось к вечеру, но ни людей, ни животных нам так и не встретилось. Зато трупы и истлевшие кости попадались каждый шаг, и половина останков была закована в броню ликвидаторов.

Тела лежащие в зарослях роз, припорошенных пеплом? Был бы я художником, не вылезал бы из этого печального города.

— Долго еще? — спросил я Гаму.

— Сейчас пройдем вон тот дом, — ткнула она пальцем в пятиэтажку впереди. — А там уже река недалеко. Пересечем ее, а потом прямая дорога до окраин.

— Хорошо, — кивнул я и присмотрелся к руинам, окружавшим уцелевший дом.

От него и дальше в сторону тянулась борозда шириной метров в десять. И она напоминала отпечаток… шины⁈

— Вам не показалось, — сказала моя спутница, словно читая мои мысли. — Тут безобразничало Колесо вроде того, что мы видели на Нексусе. Его след тянется по всему городу. Вернее, их.

Мне даже было страшно представить, что тут пережил отец и остальные ликвидаторы во время «Омской авантюры». Наша битва с Монолитами и Дивом просто детский лепет. Здесь дома, похоже, сносили с наскока, а потом как ни в чем не бывало бежали дальше.

— А они еще здесь? Вернее, то что от них осталось?

— Да, возможно, остатки одной из этих жутких машин еще нам попадутся, — бросила Гама.

Интересно посмотреть поближе на эту штуковину.

Мы дошли до чудом сохранившегося дома, и тут земля заходила ходуном и сзади раздался громкий треск.

— В подъезд! — крикнул я, и мы быстро вбежали внутрь и закрыли дверь.

Чуть-чуть приоткрыв ее, я выглянул в щель.

В полусотне метров от подъезда, в том месте, где мы совсем недавно проходили, грунт резко просел и образовался провал. Тут же в груде битого асфальта показалась отвратительная морда со жвалами, а затем и вся многоножка длинной метров десять. Ее спина засверкала металлом в свете заходящего солнца. Жгутики и ножки мерзко шевелились.

Осмотревшись, она снова сунула морду в землю и начала закапываться. Через несколько секунд вильнула хвостом с гигантским жалом и пропала.

Стоило нам с Гамой перевести дух, как рядом с первым провалом снова просел грунт, и из земли вылезла еще одна многоножка.

Она отряхнула с себя землю и начала, энергично работая маленькими конечностями, выбираться из ямы и двигаться к нашему подъезду. Сегмент ее тела показывался за сегментом, а она все лезла и лезла.

Сука, и когда она кончится? Уже метров двадцать!

Я потянулся к рукояти меча, но Гама сжала мою руку.

— Не надо, — шепнула она мне. — Убьете одного и всполошите всю стаю. Уйдем подальше.

И потянула меня в глубину подъезда. Мы поднялись на лестничную клетку, и я, подтянувшись на трубе, аккуратно выглянул в окно.

Тварь сидела во дворе и с подозрением поглядывала в нашу сторону. А потом, щелкнув жвалами, принялась закапываться в землю.

Через несколько секунд на ее месте остался лишь черный холмик.

— Он что нас услышал? — шепнул я Гаме.

— Возможно, он почувствовал наши шаги. К вечеру они выбираются повыше.

— Хитрая зараза.

— Мы должны спешить. Ночью здесь будет еще опасней. Нам предстоит преодолеть реку, а там как повезет. Ближайший блокпост на севере.

— Веди. К закату необходимо убраться отсюда, кровь из носу. Мне еще на поезд надо успеть! Мне и сестре… Черт, совсем забыл!

И я вытащил телефон. Связи нет.

— Осколок прямо под нами, — пояснила нексонианка. — Здесь ничего не работает так, как надо.

— Замечательно, — вздохнул я и сунул бесполезный «кирпич» в карман.

Снова со двора что-то зашуршало, и мы с Гамой вошли в тамбур. Двери квартир оказалась заперты, но прежде чем возиться с замком я прислушался.

Тишина. Тогда сунул палец в замочную скважину, состарил замок и механизм рассыпался. Еще движение, и я вырвал из двери кучу ржавой пыли.

— Интересный трюк,