Вернувшись в свой кабинет, он позвонил непосредственному начальнику и попросил о немедленной встрече.

– В чем дело, Ашот Ованесович? – осведомился начальник, едва Ованесов вошел в его кабинет. – Что это на вас лица нет? Проблемы со здоровьем?

– Вы знаете, я должен был сегодня встретиться с человеком из Ченегды. Ну, с тем… по поводу земельного участка.

– Ну и что?

– Встреча не состоялась.

– Он что, не пришел?

– Хуже. Когда я туда приехал, он был на месте…

– Так в чем же дело?

– В том, что там же была полиция.

– И что в этом такого? Наш человек, я думаю, был ни при чем?

– А вот мне так не показалось. Полицейские с ним довольно долго беседовали, проверяли документы. Правда, потом его отпустили, но еще двоих людей они увезли. Увезли в наручниках. И я этих людей прежде уже видел.

– Вот как? – Начальник снял очки и протер их кусочком замши. – И где же вы их видели?

– В Ченегде, когда ездил туда на переговоры с тем, другим человеком. С Леденевым.

– Тс-с! – Начальник снова надел очки, опасливо оглядываясь. – Не нужно называть фамилии…

– Хорошо, не буду. Но, так или иначе, тех двоих увезли в наручниках, а я уехал. И вот еще что… – Ованесов замялся. – Вчера в мою машину сел вооруженный человек. Он задавал мне разные вопросы.

– Вопросы? Какие вопросы?

– О контракте в Ченегде. О том человеке… чью фамилию вы не хотите называть. О землеотводе.

– Я надеюсь, вы не сказали ничего лишнего?

– Я не знаю ничего лишнего, но мне пришлось упомянуть о нашей сегодняшней встрече – и вот, когда я приехал, там уже была полиция.

– И что же вы хотите мне сказать? – голос начальника посуровел.

– Я слышал, у того человека… ну, у того, чью фамилию… у него криминальное прошлое.

– А у кого его нет?

– Но теперь мне кажется, что настоящее у него тоже криминальное. И иметь с ним дело может быть опасно.

– Да вы понимаете, – голос начальника зазвенел от внутреннего напряжения, – какие огромные деньги стоят на кону?! Вы понимаете, что значит этот контракт? Да ничего вы не понимаете – вы ведь финансист! Вы занимаетесь только цифрами – норма прибыли, процентные ставки, сроки оборачиваемости средств. Все остальное вас совершенно не касается!

– Да, я только финансист! – с обидой в голосе ответил Ованесов. – Я занимаюсь цифрами и экономическими категориями, и среди них есть такое понятие, как риски! Риски бывают оправданные и чрезмерные, и я очень хорошо понимаю, что когда на кону стоят такие большие деньги, чрезмерный риск недопустим. Это может плохо, очень плохо кончиться – в частности, и для нас с вами.

– И что же вы предлагаете? – сухо осведомился начальник. – Свернуть такой грандиозный проект после того, как в него уже вложили колоссальные средства?

– Не знаю. Я только думаю, что нужно сообщить обо всем Андрею Андреевичу.

Начальник пристально посмотрел на Ованесова и, забарабанив пальцами по столу, проговорил неожиданно севшим голосом:

– Даже так? Но вы же понимаете, беспокоить его…

– Я понимаю, что в противном случае именно нас с вами назначат крайними.

– Хорошо, может быть, вы и правы…

Ованесов покинул кабинет, а начальник немного посидел в тишине, собираясь с силами, а потом снял телефонную трубку и набрал номер, который прекрасно помнил, хотя пользовался им как можно реже.

Когда Ледокол садился в поезд в Ченегде, он выглядел как высочайшая особа во время обхода почетного караула. До купе его провожал начальник вокзала, проводник нес следом кейс из крокодиловой кожи, поезд специально задержали на четыре минуты, рискуя сбить расписание. Сам Ледокол хранил величественную невозмутимость, чтобы окружающая мелкота вполне могла оценить разницу: кто такие они и кто – он.

В двухместном купе он расположился один, охранники заняли два соседних. Как только поезд тронулся, проводник заглянул и угодливо спросил, не желает ли Валентин Васильевич чего-нибудь – коньячку, например, или перекусить?

Ледокол отослал проводника величественным жестом и погрузился в изучение финансового журнала. Он мало в этом разбирался по причине недостаточного образования, но пытался наверстать упущенное.

Однако пока поезд мчался в направлении Санкт-Петербурга, с Ледоколом происходили странные изменения. Он как-то сникал, терял свою значительность и даже как будто становился меньше ростом. Ведь это у себя в Ченегде он был царь и бог, а в Петербурге… ну, конечно, человек с деньгами и связями, но деньги не такие уж большие, а связи – на провинциальном уровне.

Поэтому, когда поезд прибыл на Московский вокзал Петербурга, на перрон вышел не владетельный князь, а обычный обеспеченный человек из провинции.

На площади перед вокзалом его ждала большая черная машина. Охрану в эту машину не пустили, а сам Ледокол сел на заднее сиденье. Теперь он еще больше сник, утратил остатки своей значительности и через полчаса вошел в просторный, строго обставленный кабинет испуганным просителем.

За столом сидел приземистый человек с внешностью обрюзгшего старого бульдога.

– Здрассте, Андрей Андреевич! – проговорил Ледокол со сдержанной почтительностью. – Приглашали?

– Не приглашал, – ответил тот, подчеркивая дистанцию. – Не приглашал, а вызывал.

– Ну, это как бы все равно…

– Тебе, может, и все равно, а мне – нет. Ты должен помнить разницу между нами.

– Я помню, Андрей Андреевич… – промямлил Ледокол, чувствуя, как в душе нарастает страх.

– А вот я не уверен.

– Да в чем дело-то? Что не так?

– Что не так?! – Андрей Андреевич повысил голос. – Ты мне обещал, что все будет чисто, никаких этих твоих прежних штучек…

– Да, конечно… – Ледокол почувствовал, что по лбу стекает пот, но не решился достать платок и вытереть его.

– Конечно? А что там творится с землеотводом? Мне доложили, что у тебя проблемы, твои люди не справились и сегодня их увезли в наручниках!

– Не волнуйтесь, Андрей Андреевич, я решу все проблемы… все урегулирую…

– Не волноваться? – голос собеседника загремел. – Да ты понимаешь, какими деньгами я рискую? И не только деньгами! Я ничего не хочу знать о твоих проблемах! Я ничего не хочу знать о твоих людях! Я хочу, чтобы все шло по плану! Без малейших отклонений!

– Все так и будет, Андрей Андреевич! Клянусь!

– Смотри у меня! Предупреждаю – или все будет как я сказал, или тебя самого не будет! Все! Свободен!

Ледокол вылетел из кабинета, как пробка из бутылки шампанского, спустился по лестнице, вышел на улицу и только тогда решился вытереть пот.

Через минуту к нему подъехала машина с его охраной.

Вернув себе часть прежнего достоинства, Ледокол накричал на шофера, что тот опоздал на целую минуту, и