Яромир снова приложил лезвие к лицу Фёдора.

— И он приказал тебе медленно отравить Антона болиголовом?

— Я никогда не навредил бы ему! Я должен был только ослабить его. Тогда люди увидели бы, что он непригоден для правления.

Ярость внутри Яромира продолжала расти. Он доверил здоровье Антона этой дряни… и даже не подозревал.

— Ты сообщил Дамеку об убийствах здесь?

Фёдор быстро вздохнул.

— Да.

— А о недавнем ухудшении здоровья Антона?

— Ещё нет.

Яромир отступил назад, задумавшись. Если он оставит Фёдора в живых до официального слушания, есть возможность, что Дамек найдет какой-то способ вмешаться. Фёдор — умный малый. Даже в ходе процесса лекарь может найти способ доносить Дамеку информацию о том, что происходит в замке и городке.

Надо сделать так, чтобы он не мог и дальше вредить. Яромир пропустил шпиона и предателя. Такой проступок не может быть прощён. Но может быть изменён.

Потянувшись левой рукой, он выдернул второй кинжал из сапога и протянул его рукояткой вперёд:

— Возьми его.

В глазах Фёдора отразилось понимание. Он попытался отпрянуть, но забыл, что стена уже за спиной.

— Нет! Я не дам тебе повода убить меня.

— Возьми! Или я убью тебя и вложу его в твою руку, когда ты умрёшь. По крайней мере так у тебя есть шанс.

Ничего не происходило в течение нескольких секунд, потом Фёдор потянулся за кинжалом. Яромир молниеносным движением перехватил его руку, и запустил кинжал в горло Фёдора, перерезав его пополам.

Отступив, он наблюдал, как падает тело.

Готово.

Селин шла размеренным шагом рядом с Антоном. Воздух вокруг был промозглым, даже ступеньки лестницы влажно блестели. Потом они прошли через небольшую комнату, которая раньше была дежуркой. Тюрьма давила на девушку, и она задавалась вопросом, какие трагедии происходили здесь за последние сто лет или около того.

Амели шла позади них. Когда все трое миновали караульную будку, то оказались в большом мрачном помещении. На них смотрели шесть деревянных дверей с узкими щелями в нижней части. Они вели в камеры. Рядом с одной из дверей Селин увидела Павла, стоящего по стойке «смирно».

Дверь за Павлом открылась, и показался Яромир. При виде Антона он застыл в открытых дверях. Взгляд Селин спустился к кинжалу в его руке. Что-то вязкое и тёмное капало на каменный пол. Она похолодела.

— Я пришёл допросить его сам, — спокойно сказал Антон. — Есть проблема?

— Да, милорд, — ответил Яромир. — Я получил полное признание. Только вот когда я закончил, ему удалось вытащить кинжал из-за пояса и напасть на меня. Мне пришлось защищаться.

— Он мёртв?

— Боюсь, что так. Я не думаю, что он был причастен к гибели девушек. Но он признался в своём предательстве.

Селин слушала эти отчуждённые реплики, произнесённые спокойным тоном, и в её ушах начал нарастать гул. Как будто Фёдор отважится напасть на Яромира. Ей стало тяжело дышать.

— Жаль, — сказал Антон, — но если он дал полное признание, ваши слова не подлежат сомнению.

Гул в ушах Селин набирал обороты, она бросилась мимо Яромира в камеру. Он повернулся, чтобы остановить девушку, но она уже смотрела на пол.

Мастер Фёдор лежал на влажном полу темницы с кинжалом, зажатым в правой руке. Его глаза всё ещё были открыты, на щеке глубокий порез. Кровь вытекала из раны у основания его горла, образуя лужу вокруг головы.

— Ты убийца! — закричала она, поворачиваясь к Яромиру.

— Селин! — Антон повысил голос.

Рёв в ушах стал почти нестерпимым, и её обед угрожал выплеснуться на мокрые камни камеры.

— Ты пришёл сюда и убил его! — продолжала она, не в силах остановиться. — Судья и палач. И твой хозяин и господин не скажет ни слова.

Стены камеры вдруг потемнели и запрыгали перед её глазами.

— Капрал Павел, — сказал Антон тихим голосом, — госпоже Фоу нехорошо. Пожалуйста, отведите её в покои.

Когда Селин увидела приближающегося Павла, она увернулась от его рук, чуть не поскользнувшись на луже крови.

— А ты! — бушевала она. — Ты просто стоял за дверью и слушал. Ты даже не попытался остановить это!

Тут Амели проскользнула мимо Павла, влетела в камеру и взяла Селин за руки. Она обняла сестру и взглянула на мужчин с выражением, от которого даже Яромир замер.

— У неё есть я, — сказала Амели. — Спасибо большое, но нам ваша помощь не нужна. Мы ни в ком не нуждаемся, кроме друг друга.

Что-то в этих словах заставило рёв в ушах Селин утихнуть.

— Селин, давай, — прошептала Амели ей на ухо. — Мы пойдём сами. Не позволяй Павлу вести тебя.

Мерзкое чувство тошноты не унималось. Но Селин позволила сестре подвести себя к двери. Мужчины отошли с дороги, пропуская их.

Амели отвела Селин в комнату и заставила её лечь в постель под одеяло.

К счастью, Хельга всё ещё была в комнате. Намочив тряпку, она мягко прижимала её ко лбу Селин. Девушка растерянно обводила комнату глазами, ни на чем не задерживая взгляд.

— Я больше не могу этого делать. Не хочу… — горячо шептала она.

— Я знаю-знаю, милая, — отвечала ей встревоженная Амели.

— Шшшшш, — сказала Хельга Селин. — Спи, моя девочка. Когда ты проснешься, тебе будет легче. Вот увидишь.

Амели так не думала, но промолчала. Сидя на краю постели, она пыталась придумать, как вернуть Селин душевное равновесие.

В дверь раздался негромкий стук.

О, какого чёрта им ещё надо?

Раздражённая Амели спрыгнула с кровати и распахнула дверь, желая неизвестному посетителю провалиться. За дверью стоял Павел. И он правда думает, что она его впустит?

— Что? — грубо спросила она, загораживая вход.

— У Селин всё в порядке? — он не попытался войти и выглядел искренне обеспокоенным, так что Амели немного смягчилась.

— Нет. Не в порядке.

— Вы застали нас врасплох. Всё произошло слишком быстро. Если бы не это, лейтенант никогда бы не позволил ей пройти мимо него и увидеть это. Я бы никогда не позволил ей увидеть это.

— Ну да! Если она не видела, значит, этого вроде как и не было?

Он вздрогнул.

— Чего ты хочешь, капрал? — вздохнула она.

Он протянул сложенный листок бумаги.

— Прочти это. Только прошу тебя, не отказывай.

Затем капрал повернулся и зашагал