«А вот здесь есть за что зацепиться».

— И впрямь была, — не стала отпираться Янди. — Потому что хотела жить, а не умереть от голода и ран, как прочие мужчины и женщины моего рода. Вот только слово «любовница» тут подходит мало. Киран хотел обладать моим телом — и он им обладал. А потом расхотел… Как ты думаешь, если бы я выполнила его волю и убила Ширама, получилось бы у меня уйти от накхов невредимой, а паче того — добраться до столицы и получить награду?

Аюна озадаченно посмотрела на телохранительницу.

— Скорее всего, нет, — признала она.

— Вот и я так думаю. У меня был не слишком большой выбор. Остаться в столице значило умереть в застенках, куда блюститель престола непременно кинул бы меня, чтобы я молчала. Бежать? Куда? Моя родня мертва. А жить зайцем, вечно удирающим от погони, даже хуже, чем умереть…

— Значит, теперь ты не желаешь смерти Ширама? — уточнила Аюна с легким удивлением.

— Я что, разбойник, который выходит на большую дорогу, чтобы пустить кровь прохожим? Чужая кровь не пьянит меня, госпожа. Да, я умею быстро убивать. Это мой дар. Но я делаю это, лишь когда иначе нельзя. Ты и сама не раз это видела. Я умею излечивать раны — это другой мой дар… Пообещай, что защитишь меня от Кирана, как я всегда защищала тебя, и можешь быть спокойна. Я стану служить тебе и Шираму или любому другому — кому ты прикажешь.

— Ты говоришь правду?

— Разве я когда-то обманывала тебя?

— Поклянись, — тихо потребовала Аюна. — Принеси мне клятву перед ликом священного пламени, что будешь предана мне, а не Кирану!

Янди не колеблясь протянула руку к жаровне и повернула ладонь к полыхающим углям:

— Пусть испепелит меня пламень Исвархи, если я когда-нибудь предам тебя! А Киран… Да будет он проклят, да сотрется его имя в небесном свитке жизни!

Аюна даже побледнела, услышав такое страшное проклятие. В этот миг она вполне убедилась, что Янди не испытывает к Кирану не то что любви, но и малейших добрых чувств. Царевна зачарованно глядела на пляшущие среди углей синеватые огоньки. Ни один из них не взметнулся, чтобы обжечь ладонь Янди.

— Хорошо, — медленно проговорила дочь Ардвана. — Я принимаю твою клятву.

— Так что? — с надеждой спросила Янди. — Нынче ночью мы уходим?

— Как, куда? Давай не будем принимать поспешных решений. Мы даже не знаем, чего от нас хотят! Сейчас мы выспимся, потом поедем в храм, выслушаем, что предложит их верховная жрица, — а дальше я уже буду решать, что делать. И можешь не сомневаться — дочь Исвархи не даст в обиду ни себя, ни тех, кто ей верно служит!

* * *

— Аоранг!

Мохнач открыл глаза, но чья-то ладонь тут же зажала ему рот. В почти кромешной темноте глиняного дома он видел только склонившуюся над его постелью тень и слышал тихое дыхание.

— Это я, Янди! Проснись…

— Я не сплю. — Аоранг приподнялся на локте. — Что-то случилось?

— Нет, но может. Я сегодня следила за твоим Ашвой и вот что узнала…

Янди приблизила губы к уху мохнача и быстро пересказала ему разговор Ашвы со слепой жрицей.

— Ты уже рассказала царевне? — забеспокоился он.

— Да, но она не желает меня слушать! Не понимает, что надо немедленно отсюда бежать. Думает, небесное происхождение защитит ее…

— С чего ты решила, что госпоже угрожает опасность?

— Что? И ты туда же?!

— Послушай, Янди… — вздохнув, заговорил Аоранг. — Ашва был здесь и недавно ушел, я говорил с ним…

— Он рассказал тебе про обряд, который они затевают?

— Да, — мрачно ответил мохнач. — Царевне нечего бояться. Это касается только меня.

— И что за обряд?

— Я не вправе разгласить, — сдавленным голосом ответил Аоранг. — Об одном попрошу тебя, Янди: хорошенько охраняй царевну, пока она не доберется, куда желает. Вам идти по опасным землям, а, кроме тебя, рядом с ней никого не будет…

— Ты на что это намекаешь? — встревожилась Янди.

— Ладно, скажу… Мне придется остаться здесь — тогда царевне позволят уехать. Это было их единственным условием. Ашва поклялся своими богами, что так и будет.

— Вот как, — протянула Янди, выпрямляя спину и задумываясь.

Значит, Ашва решил оставить Аоранга при себе…

Нечто подобное она начала подозревать еще в сторожевой башне, заметив откровенный интерес чародеев-облакопрогонников к мохначу. Что ж, в каком-то смысле так даже удобнее. В Накхаране мохнача ждала бы только верная смерть — ведь именно он послужил причиной разрыва помолвки Аюны и Ширама, да и многих прочих ужасных событий. Но что ждет его в земле Великой Матери?

«И смирится ли Аюна с тем, что Аоранга придется бросить здесь? Она опять крепко привязалась к нему, хоть сама того, похоже, не осознает. Стоит этим двоим оказаться рядом, как они становятся близки, как правая и левая рука… Что, если сказать Аюне, что Аоранг догонит их на берегу? А там уж будет поздно возвращаться…»

Янди тряхнула головой и нахмурилась. Когда даже ближайший шаг окутан тьмой, не стоит забегать так далеко вперед… Никто не знает, что принесет завтрашний день… Девушка вдруг с удивлением поймала себя на том, что беспокоится за Аоранга. Янди не лгала Аюне — она в самом деле безразлично отнеслась к гибели Даргаша, как и многих других прежде него. Даже смерть братьев-саконов вызвала у нее лишь досаду. Но когда она думала о мохначе, ей почему-то не хотелось, чтобы упрямый увалень тут пропал.

«Но что я могу сделать? Аоранг все решил! Он думает, что жертвует собой… Но что именно задумала слепая жрица и чем был так раздосадован Ашва?»

Когда плетеная дверь бесшумно затворилась за Янди, Аоранг вытянулся на лежанке, закинул руки за голову и горько усмехнулся. Он давно уже не спал и не думал, что нынче вообще уснет. Из мыслей не шел разговор с Ашвой и его предложение, которое на самом деле было недвусмысленным приказом…

— …Зимняя жертва — священный брак Земли и Неба, обряд, который дарует плодородие полям, призывает на них благодать Матери Даны. Когда-то я сам его проводил, но я уже немолод… Нам нужен мужчина в расцвете юности, такой, как ты. Мужчина, в животворящей силе которого невозможно усомниться…

— Так и думал, — буркнул Аоранг. — Еще когда эта слепая ощупывала меня на улице, было ясно, что́ у нее на уме… Но ведь она старуха!

— Вовсе нет. Летами она не намного старше тебя. Когда мы впервые увидели ее младенцем — слепую,