— Вот ты и наставишь ее на истинный путь, — поспешно произнес Ашва.

Слепая недовольно фыркнула:

— Ладно, завтра доставь сюда всех троих на рассвете. Поговори с Аорангом из Первых Людей, объясни, что от него потребуется, подготовь его! На вечерней заре все должно быть уже готово к зимнему обряду. А что касается Великого Кота… Подсыпь ему в пищу вот это.

Янди услышала шуршание, будто нечто доставали из корзинки и передавали из рук в руки.

— Зелье не навредит ему, лишь усыпит. Он не должен помешать!

— Прошу тебя, во имя тайного имени Двуликой, — будто через силу произнес Ашва. — Оставь мне Аоранга! Разве я не привез тебе дочь Солнца? И мою внучку…

— Еще никто не подтвердил, что она твоя внучка, — фыркнула слепая. — Скорее всего, хитрая девица лишь выдает себя за нее. С тех пор как в столице Аратты узнали о твоем горе, я ожидала появления подобных самозванцев. Возможно, это лишь коварная уловка твоего приятеля Тулума, чтобы сместить меня!

— Арьям нет дела до столь удаленной от них земли, — горько усмехнулся Ашва. — Они сейчас заняты своими бедами…

— О нет! Дети Солнца всегда были одержимы властью. Все их помыслы и устремления направлены на то, чтобы и дальше расширять свою безмерно огромную державу. А я — помеха в их алчных замыслах…

— Я чувствую, что эта девушка — моей крови!

— Без обряда Призвания ты можешь чувствовать лишь ломоту в суставах, а не голос крови. Не забывай, кто ты и кто я! А что касается Аоранга из Первых Людей… — Тут резкий голос женщины вновь сменился вкрадчивым мурлыканьем. — Не беспокойся о его участи. Мы распорядимся им с такой пользой, какая вам, погонщикам ветра, и не снилась! Теперь прощай, старик. Возвращайся к себе, в селение мужчин, к реке. Ты все сделал правильно.

* * *

Обтянутая воловьей кожей дверь, сплетенная из лозняка, хлопнула под напором ветра куда тише, чем обычная дощатая. Однако некрепко спавшая Аюна вскинулась:

— Кто тут?!

— Я, солнцеликая госпожа. Кому же еще быть?

— Тут где-то я видела лопатку… — сонно проговорила царевна, закутываясь в мягкое одеяло до самого носа. — Пошевели угли, становится холодно…

Лазутчица, прекрасно видевшая в темноте, оглянулась и увидела глиняный ковш с водой, в котором торчала деревянная лопатка. Поворошив ею рдеющие уголья в очаге, Янди подсела к очагу, протягивая к нему онемевшие руки. Только сейчас она осознала, как замерзла, прячась в кошачьем храме на краю степи.

— Моя госпожа, не хотелось бы печалить тебя, но холод — самая меньшая из возможных угроз, — проговорила она через некоторое время.

— Что еще? — недовольно спросила Аюна, только начавшая снова засыпать.

— Я только что подслушала разговор жреца Ашвы со слепой верховной жрицей — хозяйкой полей, или как ее там… Она распоряжалась им, будто сотник — безусым новобранцем. Завтра нас отвезут в храм, чтобы подготовить к участию в каком-то обряде. Я не знаю, что это за обряд и в чем его суть, но нутром чую — ничего хорошего нас не ждет. Ашва умолял эту женщину оставить ему хотя бы Аоранга… Не знаю, что он имел в виду под «оставить»…

Аюна села на лежанке.

— Зажги светильню! — резко произнесла она, вглядываясь в лицо Янди. — Что ты такое рассказываешь? Нас отвезут в храм? Что ж, оно и понятно! Ты ведь сама слышала — в этой земле нет ни царей, ни князей. Все, что у них есть, — это дома богов. Куда же еще им везти меня — дочь Исвархи? И раз уж они признали меня дочерью бога, можешь не сомневаться — я не дам в обиду ни Аоранга, ни тебя. Пригрожу им, что я… не стану благословлять их посевы! Я отвращу от них лик, и они померзнут!

Янди хмыкнула:

— Звучит очень грозно, госпожа. Но полагаю, твоя воля ничего здесь не значит.

— Верховная жрица лично вышла поклониться мне. Ашва, который явно пользуется здесь почетом, предоставил нам покои в своем доме. Пусть этот дом больше похож на кувшин, но других здесь попросту нет…

Янди невольно оглядела скудное убранство выделенного им жилища — дома ее отца. «Ашва почти поверил, что я его внучка, — припомнила она подслушанный разговор. — Что там за ритуал Призвания он хочет провести? И чем грозит мне то, что слепая жрица знает теперь о моем родстве с Ашвой? Ее эта новость явно дернула, будто удар кнутом! А бедный старик против жрицы не посмел и слова молвить…»

— Заклинаю тебя, солнцеликая, — вновь заговорила Янди. — Доверься моим предчувствиям! Они не раз спасали меня. Я всегда заранее чуяла засаду. Нам надо как можно скорее исчезнуть отсюда и добраться до Накхарана…

— И как ты намерена это сделать? Опять собираешься поубивать всех, кто будет тебе мешать? — сердито спросила Аюна. — Чего ты опасаешься? Сама видишь — здесь нет воинов! Совсем нет! Эти люди — мирные пахари и пастухи, добрые, приветливые… Нас никто даже не сторожит! А ты твердишь о засадах!

— Станимир принимал тебя с еще большими почестями, чем все эти улыбчивые земляные люди, — напомнила Янди. — Но затем нам пришлось бежать, спасая жизнь.

— Хочешь сказать, что здешние жрецы тоже намереваются, прикрываясь моим именем, захватить Аратту? — расхохоталась царевна. — И кто же этим займется? Пахари с мотыгами против боевых колесниц и конных лучников? Это просто смешно!

А Янди вспомнились молнии, бившие рядом с их челном в волны Даны. И выдавить улыбку в ответ не получилось.

— Ты же сама хотела поскорее добраться до жениха, госпожа, — напомнила она, решив зайти с другой стороны. — Ты собиралась отомстить Кирану и поддержать саарсана. Ширам прилагает столько усилий, дабы вернуть престол твоему брату…

— Да, ты права, — вздохнула царевна.

И вдруг осеклась, с подозрением уставившись на Янди при свете пляшущего огонька масляной лампадки:

— Постой! Да, я решила поддержать Ширама… Однако тебе-то что до того? Ведь это Киран послал тебя со мной, чтобы я убила повелителя накхов. А если у меня не получится — чтобы это сделала ты. Ведь так?

Голос царевны зазвучал твердо и решительно.

— Так, — подтвердила Янди, с досадой вспоминая беседу в шатре неподалеку от столицы.

Кто же мог подумать, что все обернется этаким образом?

— Может, теперь моя верная Янди скажет, что раздумала убивать Ширама?

«Может, так и сказать? — подумала лазутчица. — А с чего бы ей мне верить?»

Она молчала, пристально глядя на госпожу.

— Но я тебе все равно не поверю, — запальчиво