За последние четыре года, с начала срока Керро Торре, бюджет Организации сократился более чем на целую треть. Перераспределение финансовых потоков и изменение порядка уплаты членских взносов, ключевые обещания Торре для фракции «Регионов», обеспечившие его избрание, привели к опустошению резервов Организации. Не помогло даже то, что Торре полностью срезал финансирование космической программы, отдал космос частным инвесторам и госкорпорациям, в результате чего Лунную станцию закрыли, а количество космических пусков упало с 1300 в год до 250 за четыре года. Организации пришлось вдвое сократить программу перевооружения Армии Земли, провести секвестр бюджета подразделений, сократить финансирование гуманитарных миссий (в числе прочего отказаться от миссии в Китае) и уволить около четверти сотрудников. Эти меры не помогали. Все части света отказывались субсидировать Организацию в прежнем объёме и затягивали выплаты, имея теперь легальные основания, а налог на деятельность ТНК и ТНБ Торре при оглушительных аплодисментах Генассамблеи отменил, полагая, что это простимулирует рост мировой экономики.

В первые два года экономика действительно выросла на 5 и на 7 %, и бюджет Организации не почувствовал ущерба, но период роста перешёл в стагнацию, и теперь, четыре года спустя, финансовый департамент докладывал исполнительному директору о прогнозируемом на следующий год дефиците. Экономическая «зима» привела к усилению доллара, в результате чего Всемирный банк повысил ставки по кредитам в национальных валютах и отказал в льготах по выплатам ряду стран Южной Америки, Африки и Азии, что привело к росту безработицы, волнениям и даже голоду в Мали и Нигере. Голод перерос в гражданскую войну, и теперь Вильку предстояло проконтролировать отправку туда миротворческого корпуса Армии Земли. Пять тысяч солдат, которым, вероятно, придётся вести боевые действия – а у Организации нет денег за это заплатить.

Совещание заканчивается ничем: аналитики «АмеригоПлас» и «Свис Кредит Системс» предупреждают, что в четвёртом квартале мировую экономику ждёт рецессия, и эксперты экономического блока с ними солидарны.

Политика генерального секретаря заводит Организацию в тупик, и Вильк это понимает. Деньги заканчиваются, а рецессия приведёт к тому, что даже имеющиеся в бюджете средства пойдут не на реальные расходы, а на затыкание дыр. Пойдя на экономические, а не политические уступки «Регионам», Керро Торре совершил ошибку.

Вильк завершает совещание и в мрачном настроении перебирается из «Ракушки» на пятый этаж «Иглы», где ему предстоит совещание по миротворческой операции в Мали и Нигере. Плану уже успели дать название: операция «Зебры на водопое», но название – последнее, что волнует сейчас Вилька. Ему докладывают, что контингент сформирован и в течение двух дней будет начата передислокация. Вильк требует, чтобы командующих проинструктировали о приоритетах и чтобы ни одна пуля не попала в человека, не вооружённого огнестрельным оружием. «Только нового Шанхая нам сейчас не хватает», – говорит Вильк, и по опустошительной тишине, повисшей в кабинете, понимает, насколько пугающую произнёс вещь.

Он вдруг остро осознаёт, насколько постарел.

С совещания с военными он перебирается в свой рабочий кабинет – не тот, который в «Ракушке», там делать нечего – его осаждают начальники подразделений, дерущиеся за остатки финансирования. Вильк поднимается в кабинет на двадцать пятом этаже «Иглы», двумя этажами ниже кабинета генсека. Такой же маленький, как кабинет Торре, этот кабинет напоминает Вильку о тех временах, когда он был человеком номер один в Организации. Во времена, когда его не беспокоил бюджетный дефицит и он жёстко общался с «Регионами» и даже подумать не мог о том, чтобы отдать им треть денежного обеспечения в обмен на политические уступки. Недостаток денег в Организации приводит к тому, что ослабевает контроль, потеря контроля приводит к политической нестабильности, политическая нестабильность приводит к недовольству и новым волнам антиглобализма, то есть нивелирует полученные вначале политические уступки.

Вильк не понимает, почему Торре не прислушался к его предупреждениям. Вильк поступил бы иначе – но время, когда Вильк принимал решения, прошло. Теперь он исполнитель и должен подчиняться воле Торре. Генсек и его советники – председатель ОКО Синглтон и заместитель по социальным вопросам и демографии Рейнхард Штрокт – убеждены, что Организация сумеет сохранить глобальный порядок, оптимизировав свои функции. Основными орудиями Организации должны стать ужесточение международного законодательства и карающая длань ОКО – единственного подразделения, бюджет которого за последние четыре года не сократился, а только вырос.

За сладкой пилюлей реформы финансирования Организации последовал кнут – и во втором своём выступлении перед Генассамблей генсек Торре объявил, что безопасность после «Ночи сорока девяти» является главным приоритетом Организации. Немедленно, на волне осыпавшегося на регионы денежного дождя, Генеральная Ассамблея начинает дебатировать пакет драконовских законов о запрете на свободный доступ в Сеть: полном запрете анонимной глубокой Сети и обязательной регистрации пользователей.

Три года спустя, после изнурительных официальных и кулуарных споров, «законы Синглтона» приняты. Вильк не содействовал их принятию, но и не вмешивался. Сейчас он понимает, что, вероятно, зря.

Их не сертифицировал ни один регион, кроме Африки, живущей в поствоенном террористическом синдроме. Страны Северного альянса взбунтовались. Теперь, если Северный альянс откажется имплементировать эти законы, то возникнет опасный прецедент, – а Синглтон льёт на уши Торре, что контроль над Сетью жизненно важен для профилактики биотеррора…

Споры не утихали – крупные сетевые и технологические компании, зажатые наступлением Ньюарка, объединились в протесте. На Елисейских полях в Париже вторую неделю проходит акция гражданского неповиновения. В город съехались все граждане Севера, раздражённые ограничением их прав и свобод. И пока десятки тысяч людей уже девятый день молча протестуют в центре города, а корпорации забрасывают своих лоббистов деньгами, ОКО тихо готовит к представлению новый законопроект – «об ограничении лоббизма».

В Сети «протесты в Париже» занимают первые позиции в рейтингах, о «мятеже интеллектуальной элиты» говорит весь мир, и даже Керро Торре не может это игнорировать.

Вчера он принял решение, что Вильк полетит в Париж и постарается убедить протестующих разойтись, а корпорации успокоить. Сейчас, сидя в своём кабинете, Вильк уже отчасти приступил к исполнению задания: у него на прямой связи президент WWGF Лукас Штерн. Пятидесятидвухлетний миллиардер, возглавляющий унаследованный от отца крупнейший мировой холдинг, от функционирования которого зависит работа всей Всемирной Сети, имеет две характерные черты: во-первых, он всегда ставит конкретные вопросы, во-вторых, он действительно обеспокоен будущим человечества.

Лукас Штерн, сидящий в своём круглосуточном офисе в Сингапуре, где уже одиннадцать вечера, задаёт Вильку конкретные вопросы: стоит ли ждать дальнейших законодательных ограничений свободы информации? До какого предела продолжится давление Организации на Северный альянс? Какими полномочиями по отслеживанию внутрисетевого взаимодействия сейчас реально обладает ОКО?

Вильк сожалеет, что не может ответить