Когда дочь герцогини предложила (через Лору Сюрвиль) познакомиться с подающим надежды писателем, та согласилась. Возможно, дав согласие на это знакомство, она полагала, что романист поможет отредактировать её мемуары. Хотя, как полагают некоторые бальзаковеды, Оноре как раз и подал мысль мадам д’Абрантес написать «бесценные» мемуары, а потом (когда их знакомство переросло в нечто большее) оказал помощь в работе над ними, собственноручно делая первые правки. Как бы то ни было, мемуары получились отменными, и кто их читал, не мог не отметить литературного дара их автора. Впрочем, нельзя не отметить и само содержание воспоминаний, посвящённых, в общем-то, своему умершему мужу и его патрону – Наполеону Бонапарту. Хотя там досталось всем – особенно европейской знати, королям и правителям, а также секретарю Наполеона г-ну Бурьенну и наполеоновским маршалам, которые, безусловно, не шли ни в какое сравнение с «блистательным генералом Жюно», оставшимся, как мы помним, без маршальского жезла. Об их жёнах и говорить нечего. Свою порцию восхищения и желчи получила и г-жа Жозефина – женщина со своими прелестями, недостатками и… И так далее.

Как известно, некоторое время герцогиня жила в Аббеи-о-Буа, где в отдельном монастырском корпусе находились квартиры знатных дам, «искавших уединения». Там же мадам Рекамье держала свой салон, где и был принят мсье Бальзак.

Итак, однажды в поле зрения «версальской герцогини» оказался некто Оноре Бальзак. И это была целая история…

* * *

Вообще, началу взаимоотношений Оноре и мадам д’Абрантес предшествовал нешуточный скандал, разыгравшийся в большой и, казалось бы, крепкой семье Бальзаков. И вдруг эта семья едва не очутилась на краю пропасти. Причём виною случившегося стали отнюдь не авантажные выходки Оноре-бизнесмена, а возмутительное поведение… мсье Бернара-Франсуа, его батюшки. Старик, что называется, завзбрыкивал. Что же произошло?

Произошло. И в этот раз – нечто серьёзное. Если помните, отец нашего героя намеревался дожить до ста и, надо заметить, немало в этом преуспел. В свои восемьдесят лет он выглядел розовощеким, цветущим крепышом, с сохранёнными зубами и озорным блеском в глазах. Решив, что вековую планку вряд ли удастся преодолеть вместе с постаревшей женой, старик размахнулся на большее. И вот однажды в отсутствие супруги (та на время уехала в Турень) завёл любовную интрижку на стороне. Приглянувшаяся Бернару-Франсуа разбитная местная девица, не будь дурой, быстренько забеременела, доказав безоговорочную фертильность (плодовитость) Бальзака-старшего. Вскоре о случившемся уже знали все кумушки Вильпаризи, а вслед за ними стало известно и мадам Бальзак.

Тот факт, что старик Бернар-Франсуа постоянно «нарывался», в семье догадывались давно. И зачастую знали о его любовных похождениях от самого главы семейства. Так, в письме старшей дочери Лоре он как-то со всей откровенностью признаётся: «У меня молодая, красивая и пылкая любовница, к которой я привык, она для меня источник радости… Я не чувствую своих семидесяти семи лет; вот каковы мои любовные дела»{110}.

Неожиданная беременность от Бернара-Франсуа то ли кухарки, то ли соседской служанки семью сильно встревожила. Подобное – всегда угроза, ведь это повод для шантажа.

Позже в своём «Отце Горио» («Le Père Goriot») Оноре напишет: «Самое ужасное из унижений – унижение, причиненное нравственным падением отца…»

Ну а семье следовало действовать. К тому времени зять Бернара-Франсуа (муж Лоры) мсье Сюрвиль, получив-таки долгожданную должность инженера в департаменте Сена и Уаза в Версале, переехал с женой поближе к месту работы. Так что лучшим выходом из создавшегося положения, как считали мать и дочь, было бы покинуть опостылевший Вильпаризи (где над оконфузившимся стариком не смеялся только ленивый) и переехать в Версаль.

«С большими предосторожностями я хлопочу о продаже дома (в Вильпаризи), – пишет госпожа Бальзак Лоре, – однако ваш отец полностью изменил свое решение. Потребуется вся ваша ловкость, чтобы вновь заманить его в Версаль. Надо запугать его, сделать так, чтобы он боялся вернуться в Вильпаризи, отбить у него всякую охоту даже показываться там. Очень было бы кстати умно составленное анонимное письмецо из Мелена или Мо. Но должен ли он получить его до своей поездки в Версаль? Думаю, что да. В Версале такое письмо уже ничего не даст; с другой стороны, нужно, чтобы письмо прибыло в последнюю минуту, тогда он не успеет до отъезда повидаться с этой особой и не услышит ее объяснений. Впрочем, первоначально твой отец решил оставаться здесь до 10 июля; однако за такой короткий срок трудно найти покупателя на дом. Но ведь никаким другим способом его из Вильпаризи не увезешь! А если он окажется тут во время родов, его как следует облапошат, от старика чего угодно добьются, играя на его самолюбии и страхах»{111}.

Хотя, как видно из письма матери дочери, больше всех, безусловно, волнуется именно г-жа Бальзак: она боится шантажа со стороны девицы. В конце концов старика удалось-таки обмануть, убедив того перебраться в Версаль. Мадам Бальзак оказалась не промах: уж она-то прекрасно знала, как можно загасить скандал! Поэтому не приходится сомневаться, что анонимное письмо, о котором говорится в письме, имело место быть, после чего угрозу шантажа (если он действительно назревал) удалось пресечь в самом зародыше.

Довольно длительный период жизни Оноре в Вильпаризи остался позади. Впереди романиста ожидал Версаль (там семья поселится на улице Морепа, дом 2). Для кого как, но для нашего героя Версаль окажется таким же чарующим, как и для Людовика XIV.

Что до его отца, то случившееся станет для Бернара-Франсуа некой расплатой за собственное высокомерие. Ведь именно он когда-то сочинил некую «Памятную записку о постыдном распутстве, причиной коего служат юные девицы, обманутые и брошенные в жестокой нужде». Будь аккуратен в осуждении ближнего своего, тем более тех его поступков, к которым имеешь склонность сам. Старикан, видать, никогда не читал Цицерона…

* * *

С мадам д’Абрантес Бальзак познакомился через сестру Лору, которую с герцогиней свела её подруга, Камилла Делануа, когда-то учившаяся в пансионе с Жозефиной д’Абрантес, дочерью вдовы генерала Жюно. Услышав о знаменитой герцогине, Оноре захотел быть ей представлен. Вряд ли он вынашивал планы соблазнить «великосветскую старушку». Тут дело было в другом: г-жа д’Абрантес могла ввести литератора в то самое общество, о котором романист давно грезил: в общество избранных (что впоследствии и случилось).

По своему статусу герцогиня д’Абрантес, безусловно, была на голову (а то и на две) выше королевской крестницы мадам де Берни. Хотя бы потому, что слишком крепкие узы связывали её с недавно почившим Наполеоном Бонапартом, память о котором оказалась намного прочнее, нежели о казнённом Людовике. Ходили слухи, что герцогиня, будучи