В сложившихся обстоятельствах не оставалось ничего иного, как отпустить Дагура из-под стражи. На данный момент в самом уязвимом положении был Бенедикт, которого, судя по всему, ожидало заключение в следственный изолятор. Необходимо было выяснить, говорил ли он правду. Вероятно, в ведении Хюльды оказывалось не одно, а целых два убийства.

Сама мысль о том, что Ветурлиди, возможно, предъявили несправедливые обвинения, была жуткой, особенно если учесть, что это толкнуло его к самоубийству. От Хюльды не укрылось, что Лидур был, мягко говоря, весь на нервах из-за откровений Бенедикта. Он никак не мог найти себе места и не давал спокойно работать Хюльде.

Поскольку планировалось вызвать Александру на дополнительную беседу утром следующего дня, возвращаться домой уже не имело смысла, и Хюльда прилегла на диване в своем кабинете. Делать это ей было не впервой, и каждый раз такая ночевка восторга у нее не вызывала, потому что спать на диване было крайне неудобно.

Поспав пару часов, Хюльда проснулась от телефонной трели. Звонил дежурный с коммутатора.

– Хюльда, на линии человек, которому необходимо с вами поговорить. Он назвал ваше имя. Его зовут Андрьес Андрьессон. Вас соединить?

– Андрьес? Да-да, конечно, – ответила Хюльда, протирая глаза. – Алло, это Хюльда Херманнсдоуттир.

– Да, здравствуйте, Хюльда. Простите за беспокойство. И… за мою вчерашнюю резкость. Признаться, ваши вопросы застали меня врасплох. Давненько я ни с кем не говорил о том случае.

– Не стоит извинений, – ответила Хюльда в ожидании продолжения.

– Я тут размышлял о том, как бы нам встретиться.

– Встретиться? По какому поводу?

– Ну, есть некоторые факты, о которых мне хочется поставить вас в известность. Если возможно, с глазу на глаз.

Хюльда уловила, что он понизил голос.

– Вы можете приехать в Рейкьявик?

– Вообще-то, нет. Я подумал, может, вы ко мне приедете. Я… всю ночь не сомкнул глаз и понял, что мне пришла пора снять камень с души. Вы сможете прилететь сюда, чтобы встретиться со мной?

– Это будет наверняка непросто, – сказала в ответ Хюльда, но пообещала подумать над его просьбой и повесила трубку.

Ей совсем не хотелось отправляться в Вестфирдир, но внутреннее чутье подсказывало, что Андрьес может поделиться с ней важной информацией. Это подтверждалось и тем, как тщательно он подбирал слова, и тоном его голоса, и тем, что он предпочитал поговорить с ней при встрече, а не по телефону…

Была не была, подумала Хюльда и набрала его номер.

– Здравствуйте, это опять Хюльда. У меня, видимо, будет время, чтобы к вам приехать. Когда следующий рейс?

– Есть утренний рейс, вы должны на него успеть.

Хюльда вздохнула:

– Хорошо, попробую.

Хюльде не часто приходилось летать внутренними рейсами. Направляясь в горные походы, она обычно добиралась до места на своей старенькой «шкоде» или на автобусе. Прошел не один год с тех пор, как она летала в Исафьордур. Было это посреди зимы, и погодка стояла еще та – разразилась сильнейшая снежная буря. Однако в этот раз с погодой Хюльде повезло, и полет прошел гладко. Андрьес предложил отвезти ее на место того давнишнего происшествия, и Хюльда согласилась, только по дороге осознав, что путь не такой уж и близкий. Она попыталась выведать у Андрьеса причину его звонка, но он не стал вдаваться в подробности, а лишь настоял на том, чтобы она съездила с ним в летний дом, где случилась трагедия.

После часа езды Хюльда спросила, как долго им еще ехать, и Андрьес ответил, что до долины, куда они направляются, остается минут сорок. Почти всю дорогу он молчал, предпочитая слушать музыку, которая лилась из автомагнитолы.

– «Турандот», – ответил он, когда Хюльда поинтересовалась, что за произведение исполняется, а потом добавил: – Пуччини.

Лидур был немало удивлен, когда Хюльда сообщила ему, что отправляется в Вестфирдир на встречу с Андрьесом. Он довольно жестко потребовал от нее более подробных объяснений, но она сказала, что и сама толком не знает, в чем там дело, – и это была правда. Тогда Лидур попытался отговорить ее от поездки – мол, она может впустую потратить время, которое лучше бы использовать на расследование смерти Клары. Однако Хюльде не раз приходилось противостоять Лидуру, поэтому она заявила, что все-таки полетит в Вестфирдир, поскольку уже забронировала место на рейс и не намерена нарушать обещание, данное Андрьесу. В конце концов Лидур сдался, уведомив ее, что пока ее обязанностями займется он, в том числе поговорит с Александрой и, возможно, подетальнее допросит Бенедикта.

Когда они с Андрьесом прибыли наконец в долину и стали подъезжать к летнему дому, Хюльда обратила внимание на то, что Бенедикт довольно точно описал его расположение: из дома действительно непросто было заметить перемещающихся по округе путешественников.

– Красиво здесь, – произнесла Хюльда, оглядевшись, когда они вышли из машины.

– Было красиво, это да, – ответил Андрьес скорбным тоном. – Теперь у меня здесь перед глазами всегда только мертвая девушка. Помню тот день, как вчера.

– Сейчас этим домом кто-то пользуется?

– Не думаю. Им до сих пор владеет прежняя семья, насколько я знаю, но не слышал, чтобы здесь кто-нибудь останавливался после того случая. Хотя, может, кто-то им и пользуется, но в округе об этом вряд ли кому известно.

– Один из друзей Катлы рассказал мне, что здесь поблизости есть природный бассейн с термальной водой. Это так?

– Да, верно, но до него еще нужно дойти. Отсюда его не видно.

– А вы увидели бы оттуда, если бы кто-то подъехал к дому на машине?

Андрьес покачал головой:

– Нет-нет, оттуда ничего такого не увидишь. А почему вы спрашиваете?

– Просто хочу сориентироваться на местности.

– Можете… заглянуть в окно, если хотите. Сам я воздержусь.

Хюльда так и поступила, одновременно пытаясь воскресить в памяти снимки, на которых место преступления было запечатлено непосредственно после обнаружения трупа. Никаких призраков, наводивших страх на Андрьеса, она не увидела, но все-таки разглядывать собственными глазами место, где разыгралась трагедия, было жутковато.

Хюльда была одета по-летнему, и ее пронизывал холодный ветер, а над долиной сгущались дождевые облака.

– Я вам должен кое-что сказать, – проговорил наконец Андрьес тихо. – И мне кажется, что лучше всего сделать это здесь из уважения к памяти ушедших.

– Ушедших?

– Катлы и ее отца. Я считаю себя отчасти ответственным за его смерть.