– Вероятно ли… – Хюльда пыталась тщательно подбирать слова. – Вероятно ли, что она предпочла уйти в свой собственный мир – если так можно выразиться, – потому что не могла принять то обстоятельство, что отец убил вашу сестру?

– Нет! – резко сказал Дагур. – Он этого не делал.

– Я не утверждаю, что он виновен, но могла ли ваша мама поверить в его вину? Вероятно ли это?

– Нет, – повторил Дагур, хотя и не с таким пылом, как раньше. – Она… она верила отцу. Точно так же, как и я.

– Обсуждали ли вы это когда-нибудь – я имею в виду, виновен ли он?

Дагур покачал головой:

– Нет-нет. Мы исходили из того, что он невиновен. – Он немного помолчал, а потом продолжил: – Разумеется, вероятно… вероятно, что у нее были какие-то сомнения, понимаете? По его милости! – Он указал на Лидура. – Он… они сделали все возможное, чтобы выставить папу в дурном свете. Они просто решили для себя, что он виновен. А мама, она была буквально разбита, и у нее стали появляться сомнения. Я это замечал. Она перестала понимать, кому верить. – По щекам Дагура покатились слезы. Смутившись, он смахнул их рукой.

– А что насчет ваших друзей? – спросила Хюльда после короткой паузы. – Как смерть вашей сестры отразилась на Александре, Бенедикте и Кларе?

Прежде чем Дагур смог ответить, в разговор вмешался Лидур.

– Я думаю, пока достаточно, Хюльда, – сказал он не допускающим возражений тоном. – Мне нужно сказать вам пару слов за дверью.

Он поднялся со стула, и Хюльде не оставалось ничего иного, как последовать его примеру. Они вышли из комнаты для допросов, оставив Дагура в одиночестве.

– Хюльда, так не пойдет, – сказал он твердо, но все же с ноткой дружелюбия.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы расследуем смерть девушки на острове, а не убийство, совершенное десять лет назад, которое давно раскрыто. Я не могу просто сидеть и слушать, как ты подвергаешь сомнению выводы, к которым я пришел. Именно на эту мысль меня наталкивает твой стиль ведения допроса.

Хюльда уже собралась было возразить, но вовремя поняла, что это ни к чему не приведет. В чем-то Лидур был прав. Кроме того, было совсем не в ее интересах настраивать его против себя, а ее вопросы явно задели его за живое.

– Хорошо, – сказала она, помолчав. – Прекратим этот допрос. – Потом она добавила без всякой задней мысли, лишь бы только последнее слово осталось за ней: – Но сразу мы его не отпустим.

Лидур не отвечал.

– Мы можем задержать его на сутки, и нам стоит этим воспользоваться.

– Тебе это кажется оправданным? – спросил Лидур, не повышая голоса.

– Я хочу опросить его друзей, прежде чем он с ними свяжется. Ну и немного на него надавить. Он – основное звено между этими двумя преступлениями. Нам нужно выяснить, что он знает. У меня ощущение, что он не говорит всей правды.

Лидур пожал плечами:

– Ну, как знаешь, Хюльда.

Не прощаясь, он развернулся и пошел по коридору прочь от комнаты для допросов.

Вернувшись, Хюльда заметила на лице Дагура обеспокоенность.

– Спасибо за ожидание, – сказала она дружелюбно.

Хюльда сочувствовала Дагуру, но от своих намерений отступать не собиралась. Возможно, целые сутки и не понадобятся – вполне вероятно, хватит нескольких часов, если только в беседе с Александрой или Бенедиктом не выяснится что-то новое, то, что позволит ходатайствовать о продлении содержания Дагура под стражей.

Хюльда проинформировала его, мягко, насколько это возможно, что он арестован по подозрению в причастности к убийству Клары, и настоятельно посоветовала ему обзавестись адвокатом.

– Но я же ни в чем не виноват! – воскликнул Дагур.

– Надеюсь, нам удастся разобраться с этим как можно скорее, чтобы вам не пришлось оставаться здесь слишком долго, – сказала Хюльда, испытывая дискомфорт, поскольку интуиция подсказывала ей, что они арестовали невиновного человека.

И не случилось ли то же самое, когда под стражу был взят отец Дагура?