Пасть, по размерам не превышающая сжатого кулака, пришла в движение. Склизкое розовое тело, что ранее сливалось со стенками кишечника, степенно вываливалось из укрывающей полости. С каждым движением оно становилось все больше, стремясь к размерам маршрутного транспортника, и то, что всего лишь восемь толстенных лапищ были способны удержать на весу эту аморфную тушу, казалось немыслимым. И ни на секунду тварь не прекращала психической атаки на мозг. Визг, доносившийся из ее пасти, не переставая набирал громкость, приближаясь по частоте к ультразвуку. Сотни сородичей откликались на этот раздражающий звук, до тех самых пор, пока мир не погрузился в белую тишину.

Барабанные перепонки сдали раньше, чем мои нервы. Кровь тонкими струйками стекала по ушным мочкам, капая на кислотный пол.

Сопротивление боли сыграло со мной злую шутку. Только увидев врага воочию, я начал понимать, сколько подобных тварей осталось позади. Просто остальные были куда скромнее, и откусывали ровно столько, сколько я возвращал восстановлением. И теперь вся эта армада пришла в движение с единственной целью — сожрать меня.

Приняв боевую стойку, я достал копье из инвентаря… и тут же убрал его обратно. Кислота, что обволакивает собой все окружающее пространство, спокойно оплавило до состояния негодности легендарные артефакты. Участь копья при контакте с ней предугадать не сложно. Это конечностей запасных у меня много, а копье такое одно. Придется вновь поработать руками.

Монстры-паразиты, привыкшие иметь дело только с готовым к употреблению продуктом, неспешно надвигались на меня, покачиваясь при каждом шаге. Их медленные туши станут легкой добычей. Шипы скопом сорвались с рук в толпу противника. С глухим, хлюпким звуком они вонзились в розовую плоть, заставив тварь пролить бесцветную жидкость из раны. В мире, лишенном звука, лишь по неестественно сильно раскрывшимся пастям я понял, что атака достигла цели. Однако даже так, их темп не сбился ни на шаг. Словно болезненной раны и не было. Как и последующей. И еще одной, вонзившейся прямо в пасть. Я вижу реакцию на удары, но не вижу их последствий. Не может существо, испытывающее боль так… А кто сказал, что они испытывают боль?

Я ведь абсолютно ничего не знаю о своем противнике.

[Опознание]

[Тихоходля]

Монстр-Паразит, легендарный

???

Оно еще и легендарное? Вот это вот неповоротливое непотребство? Немного обидно это признавать, но, похоже, единственным не легендарным объектом здесь являюсь я.

Так почему бы не остаться просто единственным?

Не сработали шипы, так их место всегда может занять камень.

Заряды шрапнели врезался в туши противника. От импульса, вложенного в удар, по аморфным телам пробежала волна ряби. Попавшие под атаку монстры накренились и повалились набок. Их жирные лапки безвольно свисали, неспособные поднять тушу из затруднительного положения…

*Ругань, умеренная, но нецензурная, с поминанием предков тихоходлей до пятого колена*

Одна за другой конечности проскользили вдоль аморфного тела, оказавшись в подходящем для движения положении. Извергнув от напряжения немного слизи сквозь ранения, ранее поверженная тихоходля поднялась и присоединилась к наступлению собратьев.

Что же, я начинаю верить, в легендарность этой херни.

К горлу подступил ком, захватив с собой пачку нервных мыслишек.

Похоже, настало время воспользоваться моим легендарным козырем.

Ладони крепко сжали по легендарному огрызку. Пусть былой остроты в них не осталось, и даже рассечение с подобным не активировать… в качестве снаряда сгодится что угодно. Раньше для активации метания хватало одной лишь мысленной команды, но с этим противником, я и не заметил, как отвел руку назад на полноценный замах. Полумер явно будет недостаточно.

[Метание]

Брызги белесой жидкости разлетелись во все стороны. Снаряд полностью оправдал звание легендарного. Не встретив достойного сопротивления, он насквозь прошил нескольких монстров, прежде чем намертво увяз в стенке кишечника. Сквозные раны извергали литрами слизь, что заменяла монстрам кровь… Да только тихоходлям было плевать на полученные повреждения. Не чувствуя боли, не зная страха, не испытывая ничего кроме голода, они продолжали неумолимый марш вперед.

Гребаные жидкие терминаторы.

Выбора нет. Настало время для плана «Кроненберг»!

И для начала, я залечил пасть первой добравшейся до меня твари. От неожиданных контрмер тихоходля замерла. Монстра шокировал подобное развитие событий. В секунду он лишился смысла собственного существования — возможности поглощать. Однако сбой программы длился недолго. Мимикрия под стенки кишечника разом слетела с аморфной туши, оголив бесцветное тело, покрытое сотнями пульсирующих красных прожилок. И с каждой секундой темпы пульсации нарастали. Прежде, чем я опомнился, тихоходля, проявив чудеса физической силы, поднялась на задние лапы. С невиданной доселе скоростью, она накинулась на меня в стремлении растоптать. Невиданной для тихоходли. Пусть первая атака отбросила меня наземь, и проломила несколько десятков костей, движения все еще были слишком медлительны даже для нетренированного тела. Без преимущества от неожиданности меня подобным больше не достать. К каждому последующему удару толстой лапы я успевал сделать несколько шагов в сторону. Маневры осложняли только ее сородичи, которые после получения своей порции исцеления тут же приходили в бешенство. Пришлось несколько доработать систему противодействия. Вместо того чтобы просто затыкать незакрывающиеся пасти, я начал приращивать монстров к стенкам желудка…

— Грегор, встречая рассвет-

Неспокойная ночь пробудила во мне чувство тревоги. В один момент ее безмятежная тишина разлетелась сотней осколков под давлением немыслимой силы. Силы, воздействие которой разом нарушило спокойствие всего лагеря, сосредоточив на себе внимание множества глаз. Не было видно ни ее источника, ни причины возникновения, только стойкое желание смотреть на юго-восток, и ни за что не отворачиваться. Столь сильным было это желание, что сама мысль «отвернуться в другом направлении» казалось чужеродной в сознании. Однако в момент, когда я уже был готов отдать указания по защите лагеря и ринуться в бой, эта невероятная сила исчезла. От былого наваждения осталось только чувство тревоги и окутанная мраком воплощения правая рука.