Я разозлился на Аню не за то, что она рассказала всё Глебу — это было её право. Меня разозлило, что, не предупредив об этом меня, она поставила меня в глупую ситуацию. Хорошо хоть Глеб вроде бы адекватно всё воспринимал. Я же по большому счёту просто растерялся и не знал, как на это реагировать. Видимо, Глеб прочитал по моему лицу все мои эмоции, он грустно усмехнулся и сказал:

— Да я сам до сих пор не могу в это поверить. Никогда ни в кого не влюблялся. Увлечения были, но это так всё, ерунда. Да и к Ане сначала относился как к навязанной дедом невесте. Но потом в процессе общения что-то перевернулось. Она… Не могу даже толком всё объяснить. Плохо мне без неё, а с ней хорошо. Наверное, это и есть та самая любовь, о которой все говорят. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Я так ждал нашей свадьбы, а потом вот это всё случилось.

Глеб тяжело вздохнул, замолчал, развёл в бессилии руками, ещё раз вздохнул, а потом спросил:

— Можешь мне грамм сто чистого бальзама налить?

— Конечно, могу, — ответил я. — Но у него крепость — пятьдесят оборотов.

— А ты сюда плюхни, как раз будет примерно сорок, — сказал друг, протягивая мне чашку с недопитым чаем.

Чашку я брать не стал, вместо этого принёс бутылку с бальзамом, протянул её Глебу и сказал:

— Сам налей сколько надо.

Друг наполнил чашку до краёв и сразу же её опустошил, немного морщась при этом. А я тем временем пытался понять, зачем Глеб это всё мне рассказал. Неужели ему было так важно, чтобы я об этом знал? Вряд ли. И явно не благословения он у меня собирался просить. Так что же ему было нужно?

— И скоро у вас свадьба? — спросил я, когда Глеб допил бальзам и поставил чашку на столик.

— А вот здесь не всё так просто, — ответил друг. — Собственно поэтому я и попросил тебя о встрече. Родители Ани против нашего брака. Мои тоже, но с ними я вопрос решу, а вот Анины ни в какую.

— Почему?

— Наша семья сейчас в опале. В негласной, но всё равно это чувствуется. С нами мало кто сейчас хочет иметь дела даже в бизнесе, а тут дочь отдать замуж за Денисова — понятное дело, Васильевы на такое идти не хотят. Аня — это их капитал, и они хотят его удачно вложить. У Васильевых самих дела неважно идут, логично, что они опасаются того, что мы их с собой совсем на дно утащим. Ведь мы даже свадьбу нормальную не планируем.

— Почему?

— А кто на неё придёт? Даже наша родня, которая не самая близкая, и та сейчас старается лишний раз к нам в дом не приходить.

Глеб говорил это всё, и я видел, с каким невероятным трудом ему даются эти слова. Я вспомнил его родителей, этих приятных орков, и мне стало безумно жаль их, жаль, что они страдают из-за какого-то старого интригана, довёдшего себя до плахи и сломавшего жизнь всему своему роду.

— В общем, ситуация у нас, мягко говоря, не очень, — резюмировал тем временем Глеб. — Но Аня почему-то уверена, что ты можешь нам помочь.

— Не скажу, что вот прям могу, но сделаю для этого всё, что в моих силах, — пообещал я. — А на какое время вы планируете свадьбу?

— Логичнее было бы до начала Аниных занятий в академии, но сейчас это не важно. Главное — уговорить Васильевых.

— Я постараюсь, — пообещал я снова. — Сам я их точно не уговорю, но я знаю кто может, и я попрошу его это сделать. Но только я должен сначала поговорить с Аней, пусть она подтвердит, что собирается замуж. Ты извини, это не потому, что я тебе не доверяю, но так будет правильно.

— Понимаю, — сказал Глеб, нисколько не обидевшись. — Мы с Аней это предусмотрели. Ты можешь с ней поговорить прямо сейчас, она ждёт в кафе, в том, что у тебя в доме на первом этаже расположено.

Надо было идти. Требовать, чтобы Аня тоже поднялась ко мне в квартиру, я не стал, это выглядело бы не очень вежливо — будто я не могу снизойти до того, чтобы спуститься во двор. Я демонстративно предупредил Хеду, что пошёл с Глебом Денисовым на полчаса в кафе у дома, и поймал себя на мысли, что так можно и параноиком стать. Впрочем, если бы меня за последние два года не похищали три раза, я бы не был таким. Но жизненный опыт подсказывал, что лучше перестраховаться.

Мы вышли из подъезда и направились к кафе, вход в него был как с улицы, так и со двора. Ещё издалека я заметил Аню, сидящую за столиком у окна. Когда мы подошли к входу, Глеб остановился и сказал:

— Ты иди один. Так будет лучше.

Глеб был прав, если он хотел мне доказать, что не оказывает на Аню никакого давления, то говорить я с ней должен был с глазу на глаз. Правда, вот мне совершенно не хотелось такого разговора, но деваться было некуда.

— И ещё! — сказал Глеб в тот момент, когда я начал делать первый шаг в сторону дверей кафе. — Я хочу тебя предупредить заранее, до того как ты нам поможешь. Зла я на тебя не держу, как я уже сказал ранее, прощать мне тебя не за что, но забыть я это тоже не смогу. Мы останемся друзьями, мы с Аней, если поженимся, всегда будем рады видеть тебя в нашем доме, ты будешь одним из главных гостей на свадьбе, но свидетелем со стороны жениха ты теперь быть не можешь. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Я всё понимаю, — ответил я. — На этот счёт не переживай.

Народу в кафе, несмотря на вечернее время, было немного — видимо, сказывался будний день. Я подошёл к столику, за которым сидела молодая графиня Васильева, присел за него и сказал:

— Привет! Хорошо выглядишь.

— Здравствуй, Рома! — ответила мне Аня улыбнувшись. — Спасибо за комплимент, мне очень приятно.

— Глеб сказал, что вы любите друга и хотите пожениться.