— Мы всю ночь проверяли канавы, — сказали они.

Тут Джубала пробил холодный пот.

— А как же мастер Эдди? — спросил он осторожно, стараясь не проговориться. — Он разве не знает, где она?

— В том-то и дело, — сказали они ему. — Похоже, они играли в прятки, мисс Лили убежала и спряталась, и мастер Эдди не мог ее найти. Просто ужас что с ним было, когда он добрался до усадьбы.

С Джубалом тоже ужас что было. Он подумал было сказать этим людям, чтоб они пошли поискали в озере, но тогда они спросят, откуда он знает — и что он им ответит? Так что вместо этого он убежал.

Он бежал всю дорогу до озера, но там не увидел и следа ни мисс Лили, ни лодки. Он обыскал все тростниковые заросли, но без толку.

Он сказал себе, что мастер Эдди наверняка отведет их к озеру, но мастер Эдди никого никуда не отвел. Мастер Эдди молчал как рыба.

Почему же мастер Эдди ничего не сказал? Джубал долго и мучительно об этом думал и решил, что поначалу тот перепугался, что мисс Лили расскажет, как он заставил ее раздеться и связал ее, и что его выпорют и застыдят. А потом, может, ему и хотелось что-то сказать, но было уже поздно.

Нашли ее через три дня. Джубал каждое утро и каждый вечер ходил на озеро, и на третий день после рассвета он увидел двух человек на ялике. Они что-то тянули баграми. Что-то серое, и когда они его тронули, оно перевернулось. Джубал увидел прядь светлых волос на поверхности воды, и больше он не смотрел — бросился бежать так быстро, словно земля под ногами горела. На всю жизнь он запомнил то серое, что они тащили, и светлые волосы в воде.

Потом он услышал, что на берегу нашли ее одежду и решили, что она пошла купаться. Лодки и следа не нашлось. Должно быть, потонула и осталась в грязи на дне. Джубал решил, что ленты, которыми она была привязана к уключинам, мисс Лили перегрызла, но если и нашли у нее на руках остатки лент, никто об этом не говорил. А может, лент и не было. Может, угри их съели, как съели и ее саму изнутри.

Мисс Лили умерла больше тридцати лет назад, и всю жизнь Джубал винил в этом себя. Надо было все рассказать, пока было время, пока ее еще можно было спасти.

Следующим летом после того, как она умерла, Джубала взяли чистить обувь в усадьбу. Но он все думал про мисс Лили, так что через год убежал на болота и с тех пор так тут и живет.

Люди ночью обычно на болота не ходят, боятся болотных огней и всякого такого, но Джубал знает, что это все ерунда. Он знает, что на болоте водятся призраки пострашнее. И летом в сумерки, когда болотная бузина пахнет сильнее всего, а в небе кричат стрижи, эти крики забираются ему в голову, и это словно мисс Лили зовет на помощь. В такие вечера Джубал держит под рукой хорошую плитку табака и фляжку крепкого макового чая, чем крепче, тем лучше.

Но даже этого не хватает, чтобы заглушить крики у него в голове.

Глава 30

Из «Книги Элис Пайетт»

перевод и толкование Э. А. М. Стерна

Ничтожную грешницу очень утешило знание, что видения ей посылал не сатана, а Бог. Однако приход по-прежнему терзали болезни и крики твари в ночи, так что многие продолжали верить, что грешница одержима злым духом.

И в Мартынов день ничтожная грешница снова воззвала к Господу в глубине своей души, и Господь ответил: «Разве Я не уверял тебя, что эти беды ни в коем случае не твоя вина? Знай же, что Я сделал так, чтобы в возчика из твоего прихода вселился злой дух, потому что Я желаю наказать людей, точно так же, как иногда сжигаю их дома молнией, чтобы напугать их и чтобы они Меня боялись».

Ничтожная грешница рассказала об этом мужу, и тот, желая спасти ее от напрасного злословия людей, заплатил двенадцать пенсов за новую свечную балку в церкви Вэйкенхерста и еще три пенса священнику, чтоб тот прочел особые молитвы над возчиком, в которого вселился дух. И после этого злой дух приход больше не терзал.

На следующий год эта грешница ощутила огромное желание отправиться в паломничество ради блага своей души. Муж позволил ей уехать, и она отправилась в паломничество в Норт-Марстон, потом в Йорк, Кентербери, Сантьяго и Рим. Так она отсутствовала много лет.

Все это время ее плач продолжался, и другие паломники ее ругали и держались от нее подальше. Но ничтожная грешница радовалась своим страданиям, зная, что они доказательство особой любви к ней Господа, и если случался день, когда ее не ругали и не оскорбляли, то ее это очень печалило.

А теперь эта грешница дожила до старости и заплатила монаху, чтобы он записал в эту книгу выпавшие ей испытания. И она надеется, что когда люди прочтут эту книгу, то это заставит их перестать гневаться на свои беды и начать смиренно благодарить за них Господа, зная, что терпение их будет вознаграждено на небесах. Все сказанное в этой книге — истинная правда. Верьте словам этой грешницы, ибо это слова Господа.

* * *

— Вэйкенхерст? — воскликнула Мод. — А я думала, Пайетт жила в Бери!

— Жила, — отозвался отец с раздражением, — пока ее муж не купил мельницу на Приквиллоу-Роуд.

— Значит, они молились в церкви Святого Гутлафа?

— Ну разумеется.

Мод обдумала эту информацию.

— «Свечная балка» — это же старое саффолкское выражение? Кажется, я где-то читала, что оно означает перекладину, на которой установлено распятие.

— И что с того?

— Ну тогда, может быть, новая свечная балка, которую Пайетт упоминает, та, которую оплатил ее муж, — может, это наше «Возмездие», то самое.

У него дернулся глаз.

— Склонность к поспешным выводам, Мод, это признак недисциплинированного разума.

— Да, папа. Хотя по времени подходит, правда?

Но он уже шел в кабинет.

Сработало, подумала Мод. Это его явно задело. Мод испытывала мрачное удовлетворение, упоминая «Возмездие» при каждой возможности и глядя, как отец дергается. Любой шанс нарушить его Богом данный покой.

Заправив в машинку лист бумаги, она начала печатать.

Все эти годы он вел себя так, будто он сам Господь Бог. Цитировал Библию, устанавливал правила в Вэйкс-Энде. А сам бросил собственную