Я прикусила губу. Я очень надеюсь, что ошибаюсь в этом... потому что мой разум — это не то место, где кому-то стоит проводить слишком много времени. Он достаточно опасен для меня, и я живу здесь.

Остальная часть трапезы проходит гладко. К тому времени, когда Хол и Фельда провожают нас до двери, я могу честно сказать, что мне очень понравилось. Фельда даже слегка обнимает меня перед тем, как мы уходим.

— Было очень приятно познакомиться с тобой, — говорит она. — Хол ввел меня в курс некоторых ваших обстоятельств, больше, чем следовало бы, признаю. — Ее рот искривляется в озорной ухмылке. Я понимаю, откуда Раф это взял. — Я знаю, что приезд сюда не входил в ваши планы... но я рада, что Дэвиен взял вас с собой.

Я бросаю взгляд туда, где Дэвиен и Хол ведут напряженный, тихий разговор. Кажется, они не слышат мягких слов Фельды.

— Я не... Я не знаю, что ты думаешь. Но...

— Тебе не нужно объяснять, — говорит она немного слишком быстро. Как будто я смущаюсь, а она делает мне одолжение. — Просто приятно видеть кого-то с ним. Хол и другие рыцари короля, конечно, старались изо всех сил. Но у них были свои обязательства здесь, обеспечивая безопасность Дримсонга. Они не могли оставаться с ним надолго, потому что, как ты видишь на примере Дэвиена, мы, фейри, не созданы для жизни в вашем мире. Представляю, как одиноко было одному Орену. Благословите его, он хороший человек, но не лучший собеседник. — Она смеется. Я тоже ухмыляюсь. — Судя по тому, что сказал Орен, похоже, вы двое хорошо ладите.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, двое мужчин снова присоединяются к нам.

— Мы должны вернуться в главный зал, — говорит Дэвиен. — Последнее, чего мы хотим, это чтобы мы понадобились Вене для чего-то, а мы были недоступны.

— Конечно. — Я киваю. Мы окончательно прощаемся и возвращаемся на улицы Дримсонга.

— Я рад, что у них все так хорошо, — говорит он после того, как мы удаляемся от дома.

— Разве не так. — Они казались мне завидно нормальной семьей. Нормальнее, чем то, что я когда-либо считал возможным, ранее, для семьи.

— Родовой дом их семьи находится в том месте, где сейчас находится Кровоточащий лес. Их Двор Листьев возглавлял один из последних выживших кровников Авинесса, — говорит он с мрачной ноткой. Я вижу, как сжимаются его руки, а мышцы на челюсти становятся выпуклыми. — Палачи изгнали их из родного дома задолго до рождения Рафа.

Дэвиен замедляет шаг и засовывает руки в карманы своих свободных брюк. На нем туника, распахнутая ниже груди. Плоская грудь выставлена напоказ под целым рядом ожерелий. Он так естественно здесь вписывается. В воздухе вокруг него есть что-то такое... родное.

Думаю, меня удивляет не это. Меня удивляет то, как я этому завидую. Я не хочу быть частью фейри. Я просто хочу принадлежать. Я хочу, чтобы какие-то люди, какое-то место, какое-то время были моими. Я хочу не быть беглецом, борющимся за забытые объедки на полу под столами, за которыми мне никогда не будет места.

Чтобы у меня была семья. Стол.

— Если ты станешь королем, они смогут вернуться в свой дом? — тихо спрашиваю я. — Восстановят ли они Двор Листьев?

Он встречает мой взгляд, обнажая мутные глубины своей боли. Так много вещей в этом человеке все еще остается для меня загадкой. Но вместо того, чтобы испугаться... я нахожу себя все более и более заинтригованной их бесконечными возможностями. Я хочу спрашивать. Я хочу знать. Я хочу снять с него все слои, как я чувствую, что он делает это со мной каждый раз, когда мы вместе.

Что со мной не так?

Это бесконечное притяжение и отталкивание между нами грозит разорвать меня на части.

— Если — когда я стану королем, эти земли снова будут принадлежать тем, кто их создал. Дворы могут вернуться в дома своих предков или отстроить их заново, в зависимости от того, что больше соответствует их нынешней сущности.

— Я позабочусь о том, чтобы фейри снова стали сильными. Чтобы у нас было место за столом в Совете Королей Мидскейпа. Я потребую вернуть земли, которые украл у нас король эльфов, и буду бороться за то, чтобы фейри вернулись к тому положению, которого мы заслуживаем. Я добьюсь восстановления каждого суда, чтобы держать Высший суд под контролем, чтобы ни один король никогда не чувствовал себя настолько могущественным, что мог действовать безотчетно. Я буду использовать силу, заключенную в стеклянной короне и холме Верховного Двора, чтобы помогать моему народу, как только смогу, до тех пор, пока я буду дышать.

Я стою в благоговении перед ним. То, как он говорит, наполнено убежденностью... и не потому, что он репетировал эти реплики, как Лаура или Хелен перед отцовскими вечеринками, чтобы у них был лучший шанс завлечь ухажера. Он говорит правду, которую знает, которую закрепил в своем сердце превыше всего.

Желание прикоснуться к нему становится непреодолимым. Мужчина с благородной миссией оказывается более привлекательным, чем я когда-либо ожидала. Я хочу взять его за руку и ласкать мягкую кожу его ладони. Я хочу провести пальцами по сильным мышцам его груди и.… и.… мой разум разрывается.

Жар обрушивается на меня, обжигая мои щеки и заставляя меня переминаться с ноги на ногу, так как он некомфортно ощущается в нижней части живота. Этот мужчина заставляет меня желать опасных вещей. Того, чего я никогда не думала, что хочу раньше, и уж точно никогда не нуждалась в этом.

— Мы должны вернуться к Вене, — говорю я, мой голос звучит не так твердо, как обычно.

— Мы должны. — Но его глаза все еще смотрят на меня, голова слегка пригнута. Впервые с момента прихода в этот мир он выглядит и звучит как Лорд Фенвуд, которого я знала в поместье.

Остаток нашей прогулки проходит в неловком, напряженном молчании. Наши плечи соприкасаются семь раз. Но кто считает?

И все же мы оба сопротивляемся тому, чтобы закрыть этот опасный промежуток между нами. Потому что в этом пространстве была линия невозврата. И каким-то образом, средь бела дня посреди оживленной улицы, мы подошли опасно близко к тому, чтобы пересечь ее.

ГЛАВА 17