случилось, я все равно буду почитать богиню Мокошь. Без нее нас с тобой не было бы, – ничего не видя из–за выступивших слез, я подошла к оставленному на станке полотну и провела по нему ладонью. Я на ощупь поняла, как нелегко было Великой Ткачихе работать на разваливающемся станке. Уже глядя на него становилось понятно, что прежний мир терял силу. – Что же теперь будет? Кто будет отмерять человеку положенные ему года, если уйдут Ткачиха, Доля и Недоля?

– Все изменится. Придут новые устои, а старые безвозвратно сгинут, – Игнат дотронулся до стены, и слой сухой штукатурки упал, открывая незнакомые полустертые лица – боги, которые правили миром еще до появления Перуна, Мокоши и Велеса. Мы об их существовании ничего не знали. Так и наши предки будут гадать, за что мы почитали Даждьбога, Стрибога или Семарга.

– Как бы я хотела узнать, что нас ждет впереди, – вздохнув, сказала я. – Мы покинем этот исчезающий мир или сгинем вместе с ним?

– Подожди, я что–то нашел.

Игнат наклонился и поднял валяющееся среди нитей нечто круглое, похожее на зеркало на ручке. Подул и обтер его о штаны. Отдал мне. Я осмотрела зеркало, ничего не понимая: стекло было прозрачным. Но стоило его навести на ткань, как нити на ней начали оживать. Они скручивались в петельки, делаясь похожими на человеческие фигуры. Поднеся стекло к ближе, я даже сумела разглядеть лица – незнакомые, чужие, никогда не виденные мною прежде.

– Нити словно живые, – прошептала я, подзывая к себе Игната. – Смотри, тут вся жизнь человека до самой его смерти.

Я показала на оборванную нить, что означало – срок жизни вышел.

Игнат наклонился.

– Если та, то где–то здесь должны быть мы. Веди стеклом по утку, посмотрим, что нам с тобой назначено.

– Нет, так мы нескоро найдем, если примемся перебирать поперечные нити. Нужно искать узелок, – я отдала Добромила Игнату, чтобы ловчее было действовать.

– Почему узелок? – не понял Игнат.

– Твоя жизненная нить оборвалась, но ее связали с новой, когда тебя вытянули из Нави.

Я оказалась права. На лежащем на станке полотне узелок был лишь один. Никого больше боги не возвращали из царства Нави. Нащупав переплетение наших нитей, я ласково погладила его рукой. Через колдовское стекло я разглядела себя, Игната и маленького Добромила. Мы улыбались. Но это все, что нам было дозволено узнать. Наше жизненное полотно еще не было завершено – нити свисали длинными кистями.

Рассматривая свое прошлое, я наткнулась на оборванную нить Ярослава – неблагодарного брата князя Олега. Конец настиг его совсем недавно. Я даже сумела разглядеть, как к нему пришла смерть: он сунул ногу в сапог, в котором затаилась черная змейка. Его лицо скривилось от недоумения. Откуда зимой змеи? Он умер, так и не поняв, что ему воздалось по заслугам.

Поняв, что я могу узнать судьбу любого, кто пересекался со мной на жизненном пути, я забыла обо всем. Об Игнате, о проснувшемся сыне, который требовал молока, о том, что нас могут застать здесь боги, а с ним наяву лучше не встречаться. Я лихорадочно двигалась вдоль полотна, куда была впрядена моя нить, выискивая знакомые лица.

И наткнулась! Я увидела Бажену за праздничным столом. В тот самый день, когда мы встречали Коляду. Княгиня махом выпила кубок вина и вышла, пошатываясь, на улицу. Вокруг костра бегали, танцевали и веселились гости вперемешку с приглашенными скоморохами. Сновали под ногами дети.

Она подошла ближе к огню, желая согреть руки. Я видела, как она тянула их к костру. Молодая княгиня совсем не ожидала, что под колени ей подкатится мальчишка, поскользнувшийся на подтаявшему снегу. Смеясь и не понимая, что только что наделал, он отряхнулся и побежал дальше, а Бажена, неловко взмахнув руками, рухнула в пламя.

Я лихорадочно поискала глазами нить князя Олега – это был уже следующий день. Я видела его скорбное лицо, когда он шел за санями, на которых лежало тело Бажены. Уже у выхода из города печальную процессию догнал один из скоморохов. Я заметила краску, размазанную по его лицу. Он мял шапку и о чем–то быстро говорил, указывая рукой на тело покойницы. Я не ожидала, что князь Олег кинется обнимать его, но он трижды расцеловал разрисованное лицо. Люди вокруг волновались. Мать Бажены упала на колени и запричитала, заламывая руки и обращая свой лик к небу.

Сани тронулись, но повезли тело не к лесу, а на кладбище. Где и нашла свой последний приют несчастная Бажена. Как выяснилось, она не собиралась накладывать на себя руки. Смерть ее была случайной. И я плакала вместе с князем Олегом.

Я не стала смотреть, искал он меня или нет. Печаль по погибшей в пламени жене должна была отвлечь его от дум обо мне.

– Пойдем. Пора, – потянул меня к выходу Игнат, но я покачала головой. Я не всех родных для меня людей успела посмотреть. Выдастся ли еще раз такая удача заглянуть во владение Великой Ткачихи в ее отсутствие?

Глава 28

Мне так хотелось увидеть, жив ли дядька Петр и нашла ли его Зорька. Хотя здесь их нитей могло и не быть. В полотно вплетались жизни только верующих людей, а у рома и скоморохов были свои причины сторониться богов, и я могла потерять время, но так и не найти переплетения их путей. Но был один человек, судьбу которого я страстно желала узнать прямо сейчас.

– Ты иди, Игнат. Я скоро тебя догоню. Я только посмотрю, жива ли Добронега. Ее нить должна быть где–то рядом с нитью князя Олегом. Они связаны тремя детьми, – я умоляюще посмотрела на любимого и вновь вернулась к станку.

Игнат направился к выходу, воркуя с капризничающим сыночком. Его голос становился все тише, а я торопливо искала нить старшей княгини. Она нашлась, и я схватилась за горло, понимая, что Добронеге осталось жить совсем немного. Ее ниточка истончилась. В колдовское стекло я увидела обескровленное лицо княгини, измученное болезнью тело и угасающий взор.

– Нет-нет-нет, – прошептала я, крутанувшись на пятках. – Я не позволю. Больше не хочу быть предвестницей смерти. Я буду дарующей жизнь. Я уже дала одну своему сыночку, поэтому у меня получится.

Я кинулась к челноку, но на нем не было подходящей по цвету нити. Я ползала по полу на карачках, хватала то