- Я хочу помочь,  - заторопилась Она.  В одной руке девушка держала свечу,  в другой на сгибе локтя была большая корзинка.  В кулаке поблескивала связка ключей.  - Бедный ты бедный! Что они с тобой сделали…

Голос ее дрогнул.  Приткнув свечку в щель между камнями,  Она тихо дотронулась до волос юноши.

- Пока ничего,  - признался тот.  – Сегодня только…хм… показывали инструменты.  Допрос будет завтра,  а,  - он запнулся,  не сумев заставить себя произнести слово «пытка».

- Знаю,  – Она прикусила губу.  – Я ведь дочь палача.  Пытки обычно начинаются на третий день и продолжаются три дня.  Три плюс три – шесть.  На седьмой день положено вынести приговор,  если в деле не откроются новые обстоятельства.

- Или если подозреваемый не признается…

- У моего отца признаются все.

Вальтер почувствовал холод в груди.  Вcпомнились прикосновения грубых рук палача, когда тот его обыскивал,  засовывая толстые пальцы в рот.  Интересно,  как бы повел себя заплечных дел мастер и его солдаты,  если бы вместо юноши здесь сидела девушка? Наверное,  одним обыском дело бы не ограничилось.  Они бы захотели продолжить «досмотр».  Οт одной мысли о том,  что такое могло приключиться с Лилией,  его замутило.  Да,  если бы речь шла о том,  чтобы спасти любимую девушку,  он бы,  не раздумывая,  пожертвовал собой.

- Ты чего? - Она по–своему поняла выражение его лица.  - Тебе плохо? Боги… прости меня! Я сейчас!

Девушка засуетилась,  ставя корзину на пол и начиная в ней копаться.  На свет появилось старое одеяло,  потом старые деревянные башмаки,  какие-то тряпки…

- Что это? – юноша смотрел во все глаза.

- Вот,  – Она быстро набросила ему на плечи одеяло.  - Возьми.  Ночами тут всегда холодно.  И обуйся.  Чулки,  правда,  старые,  но лучше так,  чем вообще босиком.  Еще заболеешь… И на-ка вот.  Тут хлеб и репа.  И вода.  Не удивляйся ее странному вкусу – я ее немного разбавила вином.

- Зачем это все? – с одеялом,  однако,  было гораздо удобнее,  чем без него.

- Я хочу тебе помочь! – глаза Оны блеснули в полутьме.  - Я не такая,  как мой отец.  Я ненавижу его профессию.  И его самого тоже ненавижу.  Οн продает запрещенные зелья… из-под полы,  разумеется,  потому что не состоит в гильдии целителей и ведунов.  А сам даже немного колдует… я точно знаю,  я видела! Он чародей.  Самоучка.

- Почему ты рассказываешь все это мне?

- Потому,  что хочу предупредить! – быстро обернувшись на дверь,  Она вдруг обхватила его за шею руками и,  приблизив свое лицо к его лицу,  зашептала в самые губы.  - Они с мэтром Горякой заодно.  Мой отец самоучка,  а по закону это – преступление.  Если все откроется,  его самого казнят,  как колдуна.  Его отправят на костер или приговорят к колесованию, или заживо закопают в землю, или… я не знаю,  как ещё могут казнить колдуна…Поэтому он будет делать все,  чтобы отправить на костер тебя! Вместо себя,  понимаешь?

- Нет,  - прошептал Вальтер,  не веря своим ушам.

- Да! – горячо прошептала девушка.  - Верь мне.  Я выросла с ним рядом.  Я знаю его больше,  чем ты.  И мэтра Горяку знаю тоже.  Οн… отец продал меня ему.

- Как?

- Очень просто.  Мэтр Γоряка берет меня в жены,  а взамен покрывает моего отца, когда тот колдует.  Οн ведь не в гильдии и не имеет права заниматься колдовством! Но я так не хочу.  Мне не нравится мэтр Горяка.  Я не хочу за него замуж и ненавижу своего отца за то,  что он делает… как он обманывает всех… Я долго молчала потому,  что ничего не могла сделать.  Но вот появились вы.

- И ты думаешь, что мы справимся с твоим отцом и мэтром Горякой? - усмехнулся Вальтер.  – Но как? Мы же…недоучки! У нас нет никаких прав.

- У вас есть кое-что другое.

- Например?

- Знания.  Ты кое-что знаешь и умеешь.  Кое-что,  что не знают ни мой отец,  ни мэтр Горяка.

- Что,  например? - Вальтер невольно усмехнулся наивности собеседницы.  Что неграмотная девчонка может знать о том,  какие у него возможности?

- Например… - она прикусила губу,  – например, ты можешь знать,  от чего погиб мастер Финт.

Юноше резко стало не до смеха.  Смерть старого некроманта была слишком странной и внезапной.

- Но я ничего об этом не знаю! – признался он.

- Точно?

- Клянусь! О том,  что мастер Финт болен,  я узнал от мэтра Горяки в то самое утро,  когда мы пришли к кладбищу.  Мы должны были приходить у мастера практику.  Выполнять его поручения,  помогать в работе.  Если он заболел,  мы бы ухаживали за ним… Но убивать? Зачем?

- Ну… не знаю! – развела руками Она.  – Зачем убивают некромантов? Чтобы что-то скрыть или что-то узнать… Уверен,  что мастер Финт не скрывал никакой тайны?

На это у Вальтера не нашлось, что ответить.  Вернее,  ответ так и просился слететь с языка, и юноша сделал над собой усилие,  чтобы ничего не выдать.  Старый некромант кое-что знал.  Οн знал об исчезновении Валентина фон Майнца,  его двоюродного дяди,  про которого в семье практически не говорили.  Дескать,  был такой,  но пропал или погиб.  А что у дяди Валентина были магические способности – и вовсе никто не упоминал.  То есть,  это было настолько запретной темой,  что когда у самого Вальтера проснулись те же самые способности,  в них обвинили мать юноши – дескать, только ее нечистая кровь могла привнести в наш род подобное отклонение от нормы.  Но что мастер Финт знал о Валентине фон Майнце? Стоила ли эта тайна того,  чтобы убить старика?

Видимо,  стоила,  раз мэтр Эмер так в него вцепилcя!

- У таких,  как он,  всегда много тайн,  - уклончиво ответил юноша.  - Но я не успел с ним как следует пообщаться и ничего не знал.  И не уверен,  что он стал бы со мной откровенничать…

- Так-таки и не стал?

Что-то в голосе Оны показалось Вальтеру подозрительным.

- Что ты имеешь в виду?

- Ничего такого.  Просто… просто мой отец,  например,  знает много способов развязать человеку язык.  Вот я и подумала – а есть