Согласно «Молоту», ведьмы приобретали колдовскую власть, заключая демонический договор с дьяволом, который скреплялся их плотским соитием. Затем ведьмы совершали колдовские обряды, чаще всего это были привороты, воспламеняющие сильную любовь, отвороты от любовных отношений и секса или заговоры на неспособность к деторождению, последнее — в случае когда ведьмы зажигались ревностью из- за того, что желанный мужчина вступал в любовные отношения с другой женщиной. В «Молоте» обсуждались животрепещущие темы, например могут ли ведьмы предотвращать зачатие или препятствовать чьим- то занятиям сексом; правда ли, что ведьмы, подвизавшиеся повитухами, делают аборты или передают новорожденных младенцев дьяволу; способны ли ведьмы создавать иллюзию, что от мужских тел отделяются половые члены и исчезают неведомо куда.

Это последнее заклятие поражало только мужчину, на которого было направлено, и ему казалось, будто его член исчез. При этом все остальные люди могли видеть, что у этого мужчины пенис находится на положенном месте, зато сам он не мог ни видеть, ни использовать его. А тем временем якобы исчезнувший член мог появляться в других местах к удовольствию ведьм, «которые такие члены в большом количестве, до двадцати или тридцати членов зараз, скрывают в птичьем гнезде или ящике, где они движутся, как живые, и принимают пищу»219. Заклинание срабатывало через наведенный ведьмой обман чувств, но настолько мощный, что смятенные мужчины, как говорила молва, обращались за советом к Церкви и без стеснения спускали штаны, чтобы показать, что их члена нет на положенном месте.

Далее в «Молоте» рассказывалось, как ведьмы препятствуют эрекции, и они могли это делать по той причине, что секс ведет к греховности220. Приписываемые ведьмам способности намекают, что в Средние века и раннее Новое время люди с большой настороженностью воспринимали все, что касалось секса. Богословы держались общего мнения, что секс дозволителен, когда происходит в должном контексте, чтобы способствовать продолжению человеческого рода. Но даже при этом занятия сексом представлялись чем- то сомнительным. Идеальный христианин полностью должен был воздерживаться от секса, поэтому Бог время от времени все же допускал легкую сексуальную неудовлетворенность плоти, чтобы донести до людей суть своего замысла.

Но что еще ужаснее, чем украденные пенисы и исчезнувшие эрекции, предупреждал «Молот», так это то, что ведьмы, какого бы возраста они ни были, утоляли свою похоть друг с другом, а также с особами могущественными и влиятельными. Совратив законодателей и даже церковников, ведьмы приобретали способность повелевать ими, чтобы получить себе защиту или занять более высокое положение в обществе. От этих тайных, замешанных на сексе политических союзов рождалась «великая опасность», а именно «уничтожение веры»221. Женская сексуальность была не просто чем- то избыточным и неприглядным. В ней заключалась сверхъестественная угроза самой ткани христианского мира и всякой надежде на справедливое правление.

Если все это кажется нам сегодня претенциозным бредом, то точно так же «Молот ведьм» восприняли и его первые читатели. Они в основном потешались над уверениями Крамера, что ведьмы существуют и что это католический догмат, а значит, просто необходимо было написать эту книгу222. Не сказать, чтобы средневековые люди совсем не верили в занятия женщин чародейством, что следует из «Декрета» Бурхарда. Скорее, Крамер ловко и незаметно подменил тип творимого женщинами колдовства.

В X–XI веках Бурхард старался разубедить женщин в их суеверии, что будто бы ведьмы ночами летают по воздуху и участвуют в шабашах — полуночных сходках, на которых встречаются с демонами и друг с другом. Крамер, в отличие от Бурхарда, напрямую заявлял: «Итак, то, что ведьмы могут летать телесно, доказывается различными способами»223. И потому «Молот» призывал читателей принять то, что женщины действительно способны к такому чародейству, как перемещения по воздуху; и вообще, они не просто перенимают колдовские обряды где угодно и от кого угодно, поддаваясь своей женской природе и страсти к темным слухам, нет, они по собственной воле вступают в плотские договоры с дьяволом. Иными словами, люди Средневековья верили, что женщины питают склонность к различной ворожбе и пользуются ею для удовлетворения своих похотливых желаний. Позиции Бурхарда и Крамера различались тем, как они оценивали масштабы бедствия и правдоподобность всего того, что рассказывали о заподозренных в ведовстве женщинах отдельные люди.

Миниатюра 1460 г.

Большинство современников Крамера считали, что он хватил через край своими утверждениями, что ведьмы кишат везде и повсеместно, и потому не желали верить ему. В 1484 году этот деятельный инквизитор развернул в Тироле судебное преследование ведьм, однако суды все как один проиграл. Раздосадованный нелепыми выходками Крамера, местный епископ попросил его покинуть Инсбрук, потому что в городе разгорался скандал. Крамеру грозили неприятности с законом и обвинения в том, что некую Хелену Шой-берн, обвиненную им в ведовстве, он притащил в суд только из- за своего навязчивого интереса к ее половой жизни. Когда три года спустя он сочинил свой, так сказать, magnum opus, некоторые расценили это как апологию его провалившихся дел против ведьм и попытку сохранить лицо. При первой публикации большинство читателей сочли «Молот ведьм» смехотворным, а его утверждения недоказуемыми. Но Крамер продолжал отстаивать свою точку зрения, и его книга мало-помалу начала приобретать популярность.

Ко второй половине XVI века на смену сомнениям по поводу «Молота ведьм», тревожившим современников Крамера, пришло принятие. Его книга уже представлялась основательным трудом, учитывая ее объемность и широкое хождение, а злоключения самого Крамера на поприще ведьмоловства начисто забылись. Народившийся класс будущих охотников на ведьм усвоил идеи «Молота» и принял их за руководство к действию, что дало начало массовому преследованию ведьм и колдунов, которое позже назовут ведьмоманией XVII века. Притом что «Молот» представлял собой едва ли не самый исчерпывающий труд на темы пагубности женщин, колдовства и сексуальности, его основу составили воззрения на сексуальность вообще и на женскую сексуальность в частности, которые формировались на протяжении более чем тысячи лет. Представления о том, что женщины занимаются ворожбой, к тому же со специфическим сексуальным оттенком, были в средневековом сознании общепризнанны. Новшество «Молота» состояло в том, что его автор придал причудливым средневековым фантазиям современный лоск. Книга сообщала читателям, что женская любовная магия носит организованный характер. Что ведьмы сознательно путались с демонами и вместе летали на шабаши, где совокупно предавались непотребствам. Что это целое сообщество, и положить конец его бесчинствам следовало не в личном порядке во время исповедей, а поднявшись на борьбу всей Церковью.

Еще одно новшество, введенное «Молотом» и позже подхваченное