неестественность происходящего стоя́вшая во дворе одна машина черного цвета с написанным на бампере словом «Тигр», хотя машиной этот броневик, чем-то напоминающий Хаммер, назвать было сложно. По сравнению с ним старый ренжик отца был сродни малолитражке.

— Быстро заходим, — сказал Парфенов, когда перед нами открылась чрезмерно толстая и явно бронированная дверь этого «Тигра».

Я не стал ничего спрашивать и быстро запрыгнул в дверь. После чего за мной последовал и Парфенов, быстро закрывая за собой дверь.

Не успели мы выехать за бетонное заграждение, как к нам пристроилось еще четыре таких суровых «Тигра», беря нас в коробочку. А спереди виднелось мерцание мигалки, скорее всего, полицейских машин. Честно говоря, такую процессию я видел только когда нам в город с визитом заглядывал один из высоких чиновников из центра нашей необъятной. Правда, там кортеж обычно состоял из дорогих и блестящих машин премиум-класса, а меня будто под конвоем везла армия. Хотя почему «будто» — скорее всего, так оно и есть. Вот уж никогда не думал, что окажусь в таком положении, что мою персону будут сопровождать с мигалками и под такой охраной.

— И за чем всё это? — удивившись такому приёму, спросил я.

— Так надо, — ответил Парфёнов. — Ты, наверное, не в курсе, но времена сейчас неспокойные. Да и о твоя ценность слишком велика. Честно, я хотел сюда танк пригнать, но мне отказали, лишний раз не нервировать граждан.

Я смотрел в тонированное стекло внедорожника на привычные мне улицы, но наблюдал совершенно не привычную мне картину: людей не было от слова «совсем», а то тут, то там стояли обгоревшие остовы легковых машин. Да и вся улица выглядела как бы сказать запущенной.

— Что тут вообще произошло?

— Если кратко, то народные волнения.

— А если подробно?

— А если подробно, то всё дело в тебе. Как ты, наверное, заметил в эфире, кроме наших сограждан пока не присутствует никто. Правда, это ненадолго. Нам пришлось передать технологии. Вот только от таких подлых методов затормозить конкурента, как устроить у него например революцию, никто не отменял. На данный момент уже у двух участников большой гонки сменилась власть.

— И что, сразу из-за меня? Скажи, что я ещё вам в штаны кучу навалил. Сами договориться не смогли. Знаешь, Парфёнов, я многое повидал, и такого, как у нас, там нет. Есть вид, и все его участники действуют заодно, а вы, как я вижу, в глотки друг другу вцепились. Хотя думаю, скоро всё изменится, — сказал я, не желая брать на себя ответственность за то, что происходит сейчас на земле.

Тем более я сказал чистую правду. Вон даже такие разные виды, как в Союзе, сумели между собой договориться ради общего дела. Мне даже как-то немного стыдно стало за нашу землю. Тем более после того, что мне сообщил Зур 11.

— Москва не сразу строилась, — вздохнув, сказал оперативник. После чего в броневике повисла тишина.

— И в каких?

— Что в каких?

— В каких странах режим сменился? — спросил я, вспомнив слова Парфёнова. Не, ну правда интересно. Лейсан о Земле почти ничего не говорит, но с ней понятно — она от меня не сильно отличается. Насколько я понял, у них там на базе даже выхода в сеть нет.

— Южная Корея. И Франция. Даже Штаты чуть не распались. В общем, как ты и сказал, все рвут друг друга на части, и каждый сам за себя. Бывшие союзники бьют друг другу в спину похлеще, чем враги. Так что ты прав, Даниил, мы тут совсем с ума сошли от всего этого.

Наш разговор прервала хорошо знакомая мелодия, наверное, каждому жителю нашей родины, про опасную и сложную службу работников органов.

— Что там? — быстро ответил оперативник.

— Подозрительная машина по маршруту движения А. Можем уйти на маршрут Б, — ответил ему собеседник, чей голос я хорошо расслышал благодаря повышенному восприятию.

— Двигаемся дальше прежним маршрутом, — ответил Парфёнов. И в трубке повисла долгая тишина.

— Отбой, это какой-то алкаш как-то умудрился прорваться на своих стареньких Жигулях.

— Понял, — облегченно ответил Парфёнов и повесил трубку.

Дальнейшая дорога обошлась без эксцессов: нас сначала вывезли куда-то за город, а после, не съезжая с дороги, погрузились в какой-то бункер.

— Ну привет, Даня-путешественник, — с явным удовольствием сказал худой высокий мужчина, которого Парфёнов представил мне как Георгия Шульмана, руководителя проекта «Алиса». А рядом с ним стоял хилый парень примерно моего возраста, а может, и моложе.

— Это же ты, Максим? — проигнорировав приветствие Шульмана, обратился я к рыжему парню.

— Да и что? — надменно спросил Максим.

— Да нет ничего, — сказал я и, подскочив, ударил его кулаком в живот.

Сказать, что все были в шоке, ничего не сказать. Шульман сделал пару шагов назад, Парфёнов потянулся куда-то к поясу, где у него, видимо, хранилось табельное оружие.

— Ты что творишь, Таранов⁈ — выкрикнул Парфёнов, наводя на меня ствол пистолета.

— Да так, это личное. Аж камень с души упал, — спокойно сказал я и сел на стул, глядя на Максима, который, словно рыба на берегу, пытался заглотить воздух.

Когда я тогда сказал Лейсан, что врежу этому гаду, я не врал. Он первый начал, когда лишил меня кредитов там в эфире. Да и врезал я ему совсем слабо, процентов на десять от своей силы. Но ему это, видимо, хватило.

— Чижик, вот как ты так умудряешься? На тебя уже бросаются те, кто тебя в первый раз видит, — сказал Шульман, в голосе которого читалось легкое удовольствие.

— Я же говорил, что он неадекватен, — сказал Чижик, с трудом поднимаясь с пола.

— Не более чем ты, — ответил Шульман. — Хотя да, характер у тебя, Даня, уж слишком вспыльчивый.

— Нормальный у меня характер, я же ему по голове не бил, значит, мозг цел.