Честно, этот Чижик меня сразу выбесил. Ещё там, в кабинете. Я хорошо знал этот взгляд. Взгляд того, кто считает себя лучше других. Что в школе, что в институте — всегда были такие. И даже когда я менял одну работу за другой, то и дело ловил на себе эти презрительные взгляды. Вот и взыграли во мне забытые инстинкты.

— Даня, — произнесла укоризненно Лейсан.

— Да что Даня, я скажу честно, твой Максим просто считает себя лучше меня. Даже не так, он считает себя лучше всех, кто находится в этом зале. И никто ему слова сказать не может просто из-за статуса. Но знаешь, Максим, мне на твой статус пофиг. Ты, Максимка, мне не начальник, ты мне вообще никто и звать тебя никак, — сказал я и встал из-за стола вместе с подносом и, долго не думая, пересел к соседствующей с нами компании стариков в белых халатах.

— Сильная речь, — сказал мужчина почти преклонного возраста в белом халате. — Вот только зря вы это, молодой человек. Начальство надо уважать, даже если оно такое. Ну и в одном вы не правы: он не считает себя лучше других, он и правда лучше всех, кто находится в нашем бункере. Ну, может, за исключением Георгия.

— Я же сказал, не начальство он мне, — ответил я и вцепился зубами в вкуснейшую котлету из свинины. Ну, или мне просто так показалось после долгой диеты на питательных коктейлях из эфира.

На следующий день моего принудительного пребывания на Земле мне не дали скучать. Сначала меня отвели в закрытую комнату и попросили несколько десятков раз переместиться в маяк и обратно. Затем я надолго поселился в медицинском кабинете, где, как мне объяснили, измеряли реакцию организма на длительное пребывание в эфире. На самом деле это выглядело как бесконечный забег по беговой дорожке, притом я был обмотан проводами с ног до головы.

Больше всего работников базы удивили мои зрение и скорость реакции. Они сказали, что мои показатели не уступают профессиональным спортсменам, а острота зрения превышает человеческие пределы. Дальше меня просили демонстрировать умение «ускорение», затем что-то замеряли, покивали с умным видом и просили повторить снова, совершенно не обращая внимания на то, что я после этого несколько минут просто лежал безвольным телом. В итоге мне стало казаться, что они просто издеваются надо мной.

В середине дня меня подключали к различным аппаратам и проводили детальные сканирования моего организма, особенно интересуясь мозговой активностью и состоянием нервной системы.

Вечером, когда я был уже полностью измотан, меня просили ответить на вопросы и пройти психологические тесты, пытаясь понять, как долгое пребывание в эфире влияет на мое мышление и эмоции.

В конце дня я с трудом дополз до своей комнаты и без сил рухнул на кровать. Видать, я всё же ошибся: нет, я не экспонат зоопарка, я лабораторная мышь.

Глава 16

— Вот что такое летать первым классом, — сказал я, заходя через стыковочный модуль на исполинского размера пассажирский крейсер Союза, на белоснежном борту которого было написано «Звездный Странник».

Когда эта махина явилась к Корсе, это стало целым событием. Все с интересом смотрели на это олицетворение роскоши, медленно приближающееся к станции. Вот только я даже не догадывался, что именно на нем мне придется лететь на столичную планету Союза Артог. Хотя само прибытие этого корабля я пропустил, находясь в штабе проекта «Алиса», где меня почти не выпускали с разного вида тестов.

— Вот она, боязнь несоответствия, — сказала Лейсан, идя рядом со мной, когда мы прошли через стыковочный шлюз и огляделась на этом поистине роскошном корабле.

— А нам точно сюда можно? — неуверенно поинтересовалась Шани.

— Сестра, смотри, смотри! — возбужденно выпалила Тайша, показывая на здоровенную клетку, расположенную посреди большого зала, который находился сразу после посадочного шлюза. Белые стены этого помещения украшали узоры с вкраплениями мерцающих всеми цветами кристаллов, создавая своеобразные рисунки на стенах и потолке. И даже прутья клетки, идущие от пола до самого потолка, были из какого-то белого металла, явно сияя дорогим блеском. Что такое «дорогой блеск», я конечно не знал, но по ощущениям это был именно он. Но даже всё это меркло перед лежащим посреди клетки большим пушистым зверем метра в три в высоту, чей мех переливался от белоснежного до голубого цвета.

— И где тут выпить наливают? — поинтересовался у одного из стоящих на входе мифунцев Ан Тан. И, видимо, получив ответ, махнул нам на прощание рукой и двинулся куда-то вглубь этого большого зала.

Со мной на этом крейсере отправилась вся моя компания, хотя на счет Ан Тана это было немного не так: его лично пригласили на церемонию. А вот все остальные, воспользовались опцией, позволившей мне пригласить кого захочу.

Единственными, кого с нами не было, это дипломаты. Да, да, именно дипломаты, которые уже успели получить от Зур-11 свое особое ВИП-приглашение и, судя по всему, погрузились сюда из другого шлюза для особо важных персон. К Сергею Сергеевичу Савельеву уже присоединились трое — по одному от США, Евросоюза и Китая. Южная Корея и Япония, которые тоже участвовали в большой гонке, к этому моменту не успели собрать капсулы погружения. Правда, в этом, судя по всему, была значительная вина той четверки, чьи представители сейчас присутствуют в эфире.

Всё это мне рассказал Парфенов при встречах. Он несколько раз навещал бункер, притом именно в то время, пока я там находился, и по какой-то причине всегда «случайно» сталкивался со мной. Однако я думаю, что случайностей в тех встречах не было. Видимо, он продолжал проверять мою лояльность. Поэтому я решил проводить больше времени в бункере сразу после того, как в эфире появились представители других стран — уж слишком активно они искали встречи со мной. Особенно это касалось какой-то француженки, которую моя подруга вообще называла «та длинная баба», за что ей как-то даже сделали выговор. И да, Франция каким-то способом, даже после случившегося у них переворота, умудрилась не выпасть из гонки и вошла в так называемый состав большой четверки от Евросоюза.