знакомый голос, словно разрезавший атмосферу пополам.

— Отпустите ее! Убери огонь, Гахарит!

— Господин? Аллан? — не сразу друид признал в заметно похудевшем воине брата лэрда.

Я обомлела, встрепенулась. Он очнулся? Жив? Значит, и другим помогло мое лекарство.

— Я неясно выразился? — повторил свой приказ мужчина, брезгливо обращаясь к священнослужителю. — Я велел отвязать девушку и убрать огонь. Да если бы здесь был Брюс, ты бы сам болтался на ее месте. Мы не убиваем людей во славу богов.

— Она ведьма, она всех отравила, наложила порчу — зелепетал Гахарит, но сделал знак головой, чтобы меня отпустили.

— И вылечила. Остальное решит брат, понятно? — хмуро оглядел всех Аллан, задержав свои глаза на мне. — А ты пойдешь со мной.

Определяясь между костром и допросом здоровяка я, естественно, выбрала второе. Молилась, надеялась, что смогу донести свою невиновность.

Когда я ощутила этот маленький глоток свободы, почувствовала, что запястья освобождены от веревок, натиравших кожу, с трудом удержалась от слез. Но зря я обрадовалась. Аллан тут же подхватил меня и потащил за собой в сторону замка.

Позади раздавались разочарованные голоса, что-то мямлил Гахарит и Ава. Брат лэрда, напротив, молчал, никак не выдавал себя, а я тоже боялась пискнуть.

Аллан вел по знакомому пути, грубо втолкнул в покои лэрда, так что я чуть не упала, запер за нами дверь, то ли чтобы ведьма никуда не делась, то ли чтобы нам не помешали, а после выставил две грубо сколоченные табуретки.

Замок с тревожным звуком щелкнул за его спиной. Я моргнула.

— Садись! — рявкнул на меня.

— С-спасибо, но не х-хочу, — от ужаса у меня зуб на зуб не попадал.

— Садись, я сказал! — повторил он грозно.

И я повиновалась. Осунулась больше, боясь вызвать в нем новую вспышку гнева.

— Я буду спрашивать, а ты отвечать.

— Х-хорошо.

— Хорошо, — поиграл он костяшками пальцев на больших кулаках. — Кто ты? — прищурился мужчина. И смотри на меня, когда отвечаешь, — добавил он, подхватывая мое лицо.

— Лисандра, ведьма, ты итак все знаешь, — мне не нравились его прикосновения.

— Нет, ты кто-то другая, — мотнул он головой. — Я не могу объяснить, но ты другая. Что ты делала с Анной? Откуда ее знаешь?

— Искала помощи, — я честно признала, не стала отпираться.

Бесполезно отрицать, если он видел меня и другую колдунью.

— Какой? Разве к тебе плохо отнеслись? Вон, — он грустно усмехнулся, — быстро получила свободу за постельные заслуги.

— Это неважно. — Я бы рассказала ему о своих приключениях, о мире, о перемещении, но он все равно не поверит. Легче дождаться смерти, чем объяснить этим безумным фанатикам, кто я такая. Поэтому предпочла спросить его сама. — Почему ты меня спас? Не дал сжечь?

— Спас, Лиса? — его брови прыгнул вверх по лбу. — Полагаешь, что спас? Брюса нет, а замалчивать твое знакомство с нашим врагом я не буду.

Кстати, о врагах. Я вспомнила про Хелен, которая осталась посреди людей и не получила никакого наказания.

— Пленил меня, плени и Хелен, — торопливо заговорила. — Она дружна с ведьмой, она же ее спасла, и она травила жителей. Клянусь, — пообещала, — я расскажу подробней, но не потеряй времени. Она сбежит.

— Хелен, жена Тавиша? — мрачнел с каждой секундой воин.

Я просто кивнула.

С минуту он обдумывал мое заявление, злился. К тому же чувствовал себя плохо, потому что рано поднялся с кровати, но все-таки встал.

— Выйдешь, попробуешь сбежать, — пригрозил он, — сверну шею собственноручно.

Стараясь не обращать внимания на его кровожадное заявление, не лить слезы попусту, я и здесь согласилась. Куда мне бежать? И как?

Дверь он закрыл, о местности я имела самое смутное представление, а друзей в этом мире так и не обрела.

Зато подбежала к узкому окну, чтобы понаблюдать за происходящем. Отсюда хорошо просматривалась деревня.

Толпа до этих пор не расступилась, все горячо обсуждали произошедшее. Издалека непонятно, кто есть кто, но по поведению, по жестам, я догадалась, что женщиной, которую обступила дружина, являлась предательница. Она упиралась, не желала куда-то идти, кричала. Рядом прыгал другой мужчина, и что-то мне подсказывало, что это Тавиш.

Дождавшись, когда мерзавку подведут к замку, я умиротворенно села на кровати. Осознавала, что через несколько минут вернется Аллан и продолжит меня допрашивать. Но что ему поведать?

Как я и предполагала, он вернулся.

— Она обвиняет во всем тебя, — заявил он у двери. — Что ты ее оболгала и обворовала.

— А как судишь ты? — посмотрела на него исподлобья.

— Что ты не до конца честна. Не могу не признавать, что ты выходила меня, ты вылечила, — он выставил ладонь, чтобы я ничего не воскликнула. — Это было не похоже на забытье. Я все слышал, ощущал, знал, что ты ходишь рядом. Но твоя дружба с Анной... Она все перечеркивает

— Это не дружба. Я искала спасения.

— От чего, Лиса? Чем же Аркарты тебя обидели?

И меня прорвало. Надоело прятаться и скрываться. Хотят они правды, они ее получат.

Отвернувшись от воина, я медленно начала свой рассказ, стараясь не углубляться в подробности. Как я выросла, кем была, что делала. Объяснила про свою поездку, про попадание в их мир, как я отыскала гримуар и встретилась с другой ведьмой. Аллан не прерывал, выказывал глубокую внимательность.

Закончив говорить, осознала, как по лицу стекают соленые слезы. Я плакала. Будто не поясняла свою диковинную ситуацию мужчине, а жаловалась ему на жизнь.

Переведя дух, взглянула на него.

— Что? Не веришь?

Ждала, что он обвинит меня в колдовстве, новой порче, в том, что я пытаюсь избежать заслуженного наказания, выдумывая